– Гм, а это удобно? – спросил Гуров. – И потом, на вечеринке вряд ли удастся нормально поговорить…
– Почему это? – удивилась Надежда. – В общем, я хочу спать. Если надумаете, подгребайте на Цветной бульвар часам к… Вообще-то вот что – у вас есть машина?
Гуров на секунду задумался.
– Думаю, что есть, – все-таки сказал он. – За вами заехать?
– Это было бы здорово, – ответила Надежда. – Заезжайте. В десять вечера. О'кей?
– О'кей! – сказал Гуров в уже загудевшую трубку.
Гурову редко приходилось бывать на современных вечеринках, и он всегда чувствовал при этом себя неловко, словно пожарник, случайно попавший на хоровод в детском саду. Спасало Гурова то, что ходил он туда не ради удовольствия – это всегда бывало вызвано служебными интересами. Это обстоятельство позволяло ему смириться со своей чужеродностью, которая порой выглядела буквально невежливо.
На этот раз вечеринка была устроена, кажется, по поводу чьего-то дня рождения. Кто является виновником торжества, Гуров так толком и не понял. Из сумбурных и поверхностных объяснений Надежды он сумел уловить только одно – на вечеринку приглашены главным образом работники искусства и «вообще интересные люди».
Действо состоялось в уютном погребке, куда набилось человек триста, не меньше. У Гурова в глазах рябило от сверкающих одеяний, причесок всех цветов радуги, от ярко раскрашенных женских лиц. Надежда сразу же куда-то потерялась, и Гуров остался совершенно один. Он скитался среди всеобщего безумия, среди разноцветных огней и пенящихся бокалов с шампанским, как корабль со сломанными мачтами посреди океана.
Несмотря на свойскую, даже панибратскую манеру, которая царила в обществе, Гурова никто не трогал. Он обратил внимание, что публика, в общем-то, старается даже держаться от него подальше, видимо, тонким художественным нюхом сразу определяя в нем полицейского. Это его не смущало – он давно привык ко всеобщей нелюбви. Это было нормально – лишь бы никто не вздумал предъявлять вещественных доказательств своих чувств. В подвыпивших компаниях такое случалось.
Бестолково потолкавшись среди гостей, Гуров наконец понял, что ему следует найти себе занятие, которое займет его целиком, не давая времени ощущать себя чужим на этом празднике. Гурову было необходимо разыскать Надежду.
Он принялся за дело, в кратчайшие сроки обшарив все закоулки подвальчика. Довольно скоро он узнал, где можно разжиться выпивкой, где можно уединиться, где можно потолковать по душам с продюсером, послушать последние столичные сплетни и даже получить по морде прямо под торжествующие звуки варварски аранжированной Девятой симфонии Бетховена.