– Саша, организуй, пожалуйста, явку свидетелей ко мне в кабинет к двенадцати, – попросил Гуров. – Ты уже с ними общался, и у тебя это лучше получится. Следователь прокуратуры требует их к себе к двум, но перед этим мне бы хотелось с ними поговорить. Кстати, что выяснилось по поводу «пятерки»?
– Ничего, товарищ полковник, – Веселов беспомощно развел руками. – Номера никто не видел, примет особых у машины тоже нет. Ищут...
– Ладно. Будет информация, дай знать, – вздохнул Гуров. – Кстати, в каком морге Артемов?..
За всю дорогу до морга Татьяна Захаровна задала только один вопрос: «Скажите, моего сына убили?» Это было сказано таким тоном, словно старушка не спрашивала, а констатировала факт. Гуров на секунду замялся, не найдя что ответить. Он не сказал Артемовой, куда они направляются, и эта проницательность материнского сердца острыми когтями корябнула его душу.
– Татьяна Захаровна, говорить об этом пока рано, – замявшись, ответил Гуров на простой вопрос и возненавидел свою ложь. – Найден человек, похожий на вашего сына. Мы хотим удостовериться, что это не он. Вот и все.
Артемова промолчала. Ее и без того бледные губы стали совершенно незаметны на лице, да и сама старушка подобралась и стала еще меньше, если это только было возможным.
В морге Татьяна Захаровна не упала в обморок, не закатила истерику. Она вообще не проронила ни звука, когда из холодильника достали тело ее сына. Постояв несколько секунд у трупа, старушка дотронулась до его лица рукой и произнесла:
– Холодный...
Гуров не выдержал и отвернулся. Требовалось составить протокол опознания, но полковник, не желая мучить мать, предложил ей сделать это позже.
– Нет уж! – пытаясь поймать его взгляд, произнесла старушка. – Давайте закончим с этим сейчас. Раз и навсегда.
В свой кабинет Гуров вернулся в одиннадцать пятьдесят. То настроение, в котором он пребывал, даже удовлетворительным нельзя было назвать. Гуров уже давно не приносил матерям известие о смерти их сыновей. Последний раз это было давным-давно, когда он был еще майором и возглавлял опергруппу.
Тогда такая же старенькая женщина, мать его подчиненного, куталась в шаль, словно могла этим отгородиться от всего мира. Она тоже молчала и терпеливо ждала, пока уйдет начальник, не уберегший ее сына.
Матери ведь все равно, герой ее сын или преступник, когда его труп принесут к ее ногам. Она не воспримет высокопарных слов, не ответит на обвинения. Мать стерпит все и стерпела бы большее, если бы это могло вернуть ей ее сына.
Неожиданно полковник разозлился на себя за свою сентиментальность. Артемова действительно напоминала чем-то мать его погибшего сослуживца, но и разница была между ними большая. В первую очередь в том, каких они вырастили сыновей.