– Значит, костюм этот у вас? – волнуясь, спросил Гуров.
– На балконе лежит, – призналась Лидия Михайловна и с надрывом спросила: – Кого же он убил-то, идол? Сколько раз говорила – не маши кулачищами своими! Это теперь что же – конфискация будет? А может, генерал ему поможет, как вы думаете?
– Послушайте, Лидия Михайловна, – проникновенно сказал Гуров. – Если ваш муж виновен в тяжком преступлении, то ему может помочь только полное и искреннее признание. В том числе и ваше. Поэтому предлагаю вам сделать его незамедлительно и в официальной форме.
– Это чего значит – написать, что ли? – тревожно спросила Лидия Михайловна. – А если он меня убьет?
– Ну, этого мы ему не позволим, – уверенно заявил Гуров. – Если вы боитесь, то лучше всего будет временно проехать к нам. Пока вы будете оформлять бумаги, мы постараемся разыскать вашего мужа и все выяснить.
Лидия Михайловна беспомощно обвела взглядом суровые лица оперативников. От ее прежнего апломба не осталось и следа.
– Так куда я в таком виде? – робко спросила она.
– А вы приведите себя в порядок, – посоветовал Гуров. – Мы подождем.
Гуров никак не надеялся на такую удачу. Но факт оставался фактом – в распоряжении следствия теперь имелось письменное свидетельство супруги прапорщика и его запачканный кровью костюм, что в придачу к уже имеющейся видеозаписи являлось более чем веским основанием, чтобы выдвинуть против Гулыги обвинение в убийстве.
Криминалисты в течение нескольких дней должны были подтвердить, что кровь на костюме прапорщика принадлежит именно Томилину, но и без этого заключения Гулыгу надо было брать.
Некоторая заминка получилась с постановлением на арест – не было на месте прокурора. А без официальной санкции следователь Мышкин не хотел лезть на рожон. Судя по всему, Гулыга был уже в курсе событий и теперь безвылазно находился на территории генеральской дачи.
– Туда ведь так просто не сунешься, – объяснял Мышкин Гурову. – Вот если бы ты этого Гулыгу раньше перехватил… А так лучше подождать, чтобы все было официально. Иначе мы больше времени потеряем, Лев Иванович. К тому же надо бы санкцию на обыск в квартире Гулыги, чтобы уж все чин-чином.
Гуров понимал, что Мышкин прав, но на месте ему не сиделось, и он уже пожалел, что не запасся телефонным номером полковника Веселова – сейчас он ему пригодился бы. К тому же у Гурова имелись серьезные сомнения относительно местонахождения прапорщика Гулыги. Гуров в отличие от Мышкина был уверен, что тот не станет отсиживаться на генеральской даче. Сам же генерал ему этого не позволит. Ведь в любом случае прапорщик становился сейчас обузой для всех, и, скорее всего, начальство постарается держать его от себя подальше.