И тут Репин снова повел себя непредсказуемо. Он вдруг с силой шарахнул кулаком по столу и, обращаясь к Мышкину, сказал:
– Ну все, хватит! Достаточно я слушал эти бредни! Вы хотели меня выслушать, господин следователь, – я согласился ответить на ваши вопросы. Но отвечать на провокации этого доморощенного Коломбо я не намерен. Он заявляет, что ему мешает общественное мнение? Так он получит его – и в таком объеме, что им подавится! Это я обещаю! Всему есть предел. Сейчас не тридцать седьмой год… – Генерал решительно встал.
– Напрасно вы, Олег Викторович, – укоризненно покачал головой Мышкин. – Напрасно вы так… Никто не собирался вас оскорблять. Но в этом деле действительно столько неясностей… Полковник Гуров задавал вопросы не из личного каприза. Он занимается поисками убийцы, а как, позвольте, искать, если не задаешь вопросы?
Генерал Репин уничтожающе посмотрел на Мышкина и процедил сквозь зубы:
– Я вижу, здесь все заодно… К сожалению, обывательское мнение о плохой работе прокуратуры и милиции имеет под собой веские основания – теперь я в этом убедился лично. Такого торжества непрофессионализма даже ожидать было трудно…
Он говорил монотонным тусклым голосом, точно автомат. Гурову подумалось, что мысли генерала сейчас бродят где-то очень далеко и свое возмущение он выражает скорее для проформы. И еще Гуров с тревогой подумал, сумеет ли Крячко разыскать прапорщика Гулыгу раньше, чем до него доберется Репин.
– Олег Викторович, позвольте ваш пропуск! – елейным голосом напомнил Мышкин. – Я подпишу, а то вас могут не выпустить.
Репин небрежно протянул ему пропуск, и следователь расписался на нем размашистым угловатым почерком.
– Прошу! – вежливо улыбаясь, сказал он, возвращая пропуск. – Если вы нам понадобитесь, мы обязательно вызовем вас еще раз, Олег Викторович!
– Надеюсь, это уже будете не вы! – пробурчал Репин, выхватил клочок бумаги из пальцев Мышкина и, не прощаясь, вышел.
Мышкин и Гуров обменялись взглядами.
– Ну вот, начали во здравие, а кончили, как всегда, за упокой! – развел руками Гуров. – Будешь в претензии, Леонид Георгиевич, что испортил тебе беседу?
– Напротив, было очень интересно, – вяло сказал Мышкин, хотя было видно, что большого восторга он не испытывает. – По большому счету, я с самого начала чувствовал, что ты прав, Лев Иванович, но… В жизни слишком много всяких «но». Вот хотя бы теперь…
– А что теперь? – спросил Гуров.
– А то, что мы сами поднесли ему на блюдечке этого Гулыгу, – с сожалением сказал Мышкин. – Конечно, этого не стоило делать. И не зря генерал обвинил нас в непрофессионализме. Сначала нужно было задержать прапорщика, а потом задавать вопросы.