– А если не то? – Гуров медленно ехал к перекрестку, внимательно наблюдая за четырьмя парнями, которые в этот момент сворачивали за угол. – Сообщи ребятам, а мы с тобой за этими…
– Ребятам я уже сообщил, – самодовольно объявил Крячко. – От твоего имени. Они нас подстрахуют. У них же фотка Новикова есть. Да и радиомаяк к тому же… А нам с тобой желательно бы эту банду прямо на месте преступления встретить. Это недалеко – запросто успеть можем. Пока они будут свои ряды выстраивать… Это точно он! Балахнин говорит, что больше некому. Эдик Ванилин его зовут. Песни пишет, и жена у него за границу сегодня махнула. И проституток он обожает – Балахнин говорит, это первое его развлечение. Снимет двух, а то и трех и оттягивается в одиночку. Самый он и есть!
Гуров не ответил. Он повернул на перекрестке и увидел, что вся группа садится в бежевую «Волгу», за рулем которой была женщина. Гуров взял микрофон рации и вызвал ближайшую машину.
– Второй! Я Первый! Рядом с вами бежевая «Волга» номерной знак 066. Возьмите под наблюдение. Постарайтесь на какое-то время задержать их. Я еду непосредственно на объект. Хотелось бы устроить сюрприз.
– Вас понял! – ответил Второй. – Что-нибудь сообразим. Я свяжусь с Третьим и Четвертым. Что-нибудь еще?
– Пока все, – сказал Гуров. – Постоянно держите со мной связь.
Он положил микрофон и распорядился:
– Ну, давай, что ли, твой адрес!
Эдик Ванилин жил в доме довоенной постройки – в просторной квартире с высоченными потолками, которую он обставил с азиатской роскошью и ошеломляющим отсутствием вкуса. Гуров и Крячко буквально были ослеплены тем изобилием пестрых переливающихся тканей, сверкающих побрякушек и причудливо-бесполезной мебели, которые до краев переполняли это жилище.
Но сначала они увидели самого хозяина квартиры. Он тоже был переполнен – предвкушением веселого беззаботного вечера в компании прекрасных и безотказных женщин – и оттого, наверное, был на редкость неосторожен.
Видимо, он с минуты на минуту ждал прибытия жриц любви, и поэтому, услышав звонок в дверь, тут же выскочил за порог с жизнерадостностью школьника. На школьника, правда, он был совершенно не похож – тучный, волосатый, закутанный в дорогой махровый халат, он производил впечатление избалованного великовозрастного увальня. От него пахло каким-то сладким мылом или кремом, а волосы на голове были мокры – видимо, Ванилин только что принимал душ.
Открыв настежь с разгону дверь, он едва не налетел толстым животом на Гурова и тут же замер на месте, выпучив на оперативников ничего не понимающие глаза.