Гуров задумчиво посмотрел в потолок, а потом невозмутимо пояснил:
– Вы нас неверно поняли, Владимир Александрович. Мы пока никого не подозреваем. Тем более ваших родных и знакомых. Мой товарищ просто решил вспомнить статистику. Не совсем кстати, потому что каждый конкретный случай имеет свои нюансы. Давайте поговорим о том, что произошло вчера. Расскажите, как все случилось.
– Я уже столько раз это рассказывал, – упавшим голосом произнес актер. – Меня буквально тошнит от повторения этих диких подробностей. Может быть, вам лучше ознакомиться с моими показаниями?
– Я с ними уже ознакомился, – сказал Гуров. – Однако очень бы вас просил повторить все еще раз. Мне хотелось бы все услышать из первых, так сказать, уст. Уж таков мой подход к делу.
– Понимаю, – уныло сказал Белинков. – Ну что же… Собственно, рассказывать особенно и нечего. Я собирался на спектакль, как вам известно. Мысли и чувства были уже там… – Он сделал рукой выразительный пластичный жест. – Практически ничего вокруг себя я не замечал. Одним словом, отпер дверь – и они сразу ввалились. Оттеснили меня в прихожую – пистолет ко лбу и приказ молчать. Что мне оставалось делать? Я подчинился. Знаете, столько раз приходилось стоять под дулом пистолета в кино, изображая героя… Но оказалось, что в жизни никакой я не герой. Наверное, мои поклонницы будут страшно разочарованы, узнав об этом, – криво улыбнулся он.
– Лучше быть пять минут трусом, чем посмертно героем! – убежденно заявил Крячко. – Вы поступили как разумный человек и правильно сделали. Если бы вас убили, нам пришлось бы еще сложнее. Но неужели, открывая дверь, вы не заметили ничего подозрительного на лестничной площадке?
– Да нет же! – с досадой сказал Белинков. – Я был уже весь в образе, я же объяснил… Да и они будто из-под земли выросли.
– Сколько их было? – спросил Гуров. – Как выглядели? Вы – актер, должны были заметить какие-нибудь характерные детали.
– Спасибо за доверие, – саркастически отозвался Белинков. – Признаться, под дулом пистолета я как-то забыл о том, что я актер. Единственная моя мысль была об отце – мы оба так надеялись на эту операцию! Однако я понимал, что моя смерть будет для него еще большим ударом, и сразу отдал им деньги. Нет, не сразу. Сначала я все-таки попытался воззвать к их чувству сострадания. Я объяснил им ситуацию.
– В самом деле? И что же?
– Да ничего, – раздраженно сказал актер. – Их главный – или тот, кого я принял за главного – все выслушал и сказал, что при моей популярности и востребованности мне будет несложно заработать нужную сумму. Он не глумился и не насмехался, был предельно серьезен, но совершенно безжалостен… Эдакий прагматичный Робин Гуд. По-моему, он был совершенно убежден, что деньги достаются мне незаслуженно и без особого труда… Впрочем, это не имеет отношения к делу. Вы спрашивали, сколько их было? Их было трое.