И вот наконец появился Райнхард, с ним-то и случилось все так, как хотелось. Это был переломный момент. Причину я разгадала лишь потом: с Райнхардом я занималась этим не в постели, как с другими, а на строительных лесах. И не то чтобы мне нужен был для полного счастья, как говорится, экстрим, просто любой мужчина в кровати неизменно напоминал мне папочку. Видно, меня все время мучил эдипов комплекс, мне все казалось, что я сплю с собственным отцом, а это было невыносимо.
Вскоре после той авантюры на строительных лесах мы с Райнхардом перебрались на банальный матрас, но и на нем я была счастлива.
Года два после замужества я пребывала в эйфории, потом восторг мой стал остывать. Впрочем, брак наш долгое время был вполне удачным. Только когда Райнхард ушел из фирмы, начались неприятности. Мы едва не разорились, заказы еле капали, все сбережения были потрачены. С опозданием оплатив счета, мы оказались перед финансовым крахом. И тогда мой муж вступил в дорогущий теннисный клуб, чтобы познакомиться там с богатыми заказчиками.
Люси еще предложила Райнхарду записаться в хор, где поет ее Готтфрид. Там, она думает, человек пятьдесят… Я так и прыснула. Да, Райнхарду с его голоском только в хор! Уж лучше пусть вступит в какую-нибудь партию, может, партийный совет назначит его следить за коммунальным строительством. В открытую о таком, кажется, раньше никто не говорил, но ходят слухи, что это может сработать.
Когда наконец Райнхард получил несколько выгодных заказов, он превратился в трудоголика, у которого ни минуты не находится для семьи. Его любимым словом стало «делегировать». Делегировал он, понятное дело, меня. За почтовыми марками, починить ботинки, сводить детей в бассейн. А еще, мало ему показалось моих дел дома и секретарской работы, он делегировал меня прочитать и освоить «ПОТАИ» — «Правила оплаты труда архитекторов и инженеров».
Даже по вечерам, когда мы сидели за поздним ужином, названивал этот гнусный господин Рост. Гельмут Рост, кошмарный сон всех архитекторов, заказчик, который все не может решить, что же ему заказать. Он целую неделю боролся с собой и сообщал нам незадолго до полуночи радостную весть, что двери он хочет белые. Вот счастье-то!
Когда Райнхард, жертва своего предприятия, отправлялся играть в теннис, мне выпадал часик порисовать. Но за это время забыться с кистью в руке не получалось. Иногда мне приходило в голову: надо бы мне за моим благоверным присмотреть, в клубе же полно хорошеньких теннисисток. Или там только чисто мужская компания? Так начиналась история моего бунта.