В этот самый момент моя маменька объявила, что собирается нас навестить. Она сразу чует, когда у нас с Райнхардом что-то не ладно, поскольку уверена, что наш брак представляет собой такое же ленивое, скучное, однообразное, тоскливое перетекание изо дня в день, что и ее совместная жизнь с моим папенькой. Мать любила внуков, ей нравился зять, и она была убеждена, что ее дочь удачно вышла замуж и счастлива в браке. И я не стремилась ее разуверить, пусть бы она всю жизнь так и думала.
Когда я забирала ее с вокзала, первое, что она произнесла, было: «Мышка моя, ты выглядишь такой счастливой!»
А я как раз плохо спала ночью, меня опять мучили кошмары, напялила на себя с утра один из своих любимых мешков, скандинавский спортивный костюм в серую, темно-коричневую и бежевую полоску. Уже неделю я не могла избавиться от насморка, и мой ярко-красный нос, единственное цветное пятно всей композиции, был виден за версту.
Йост приветствовал бабушку словами, которые ему запрещено было произносить:
— Ба, я надеюсь, ты мне не привезла очередного медведя?
Бабушка только умилилась его искренности:
— Бабуля знает, что ты уже не играешь с плюшевыми зверушками, бабуля сшила тебе дракончика.
Дети схватили дракона и умчались на улицу. Не пришло и двух минут, как они вернулись, и вместо бедного дракошки у них в руках была куча разноцветных лохмотьев.
— Бабуля ничего не смыслит в аэродинамике, — был Ларин приговор бабушке.
На другой же день матери стало хуже, и она заныла:
— Это ты виновата. — Еще бы, кто ж еще! — Моя спина не выдерживает новых матрасов, зачем вы старый выкинули? Мне на нем было почти так же хорошо, как на «больной» кровати.
— Мамочка, милая, ты спишь на прежнем старом матрасе. Откуда у нас возьмется столько денег, чтобы менять матрасы каждый год?
Наверное, я и правда была сама виновата, я раздражала и мать, и мужа, потому что постоянно злилась, нервничала, дергалась и чувствовала себя препаршиво. Вечером я спустилась в подвал забрать из машины белье и нарочно шаталась там без дела подольше, чтобы побыть одной, совсем одной. Мне стало лучше.
Я вернулась в гостиную, и что вы думаете? Думаете, они там телевизор смотрели? Как бы не так! Сидят зять и теща и зачитываются новым очередным посланием от Имке. Меня так и передернуло, но я не стала им мешать, пусть развлекаются.
— Как мило, — вздыхала маменька, — как трогательно все, что малютка пишет. Немножко безумно, конечно, но до чего же мило!
— Ну-ну, радуйтесь дальше, — бросила я, — но только без меня, я устала.
Я еще не успела выйти за дверь, как мамуля спросила моего мужа: