Мирный договор, оказавшийся слишком жестким
«Четырнадцать пунктов» Вудро Вильсона, опубликованные в заключительном периоде войны, в январе 1918 года, были лишь предварительным наброском послевоенного устройства мира; в этом проекте рассматривалось «восстановление» подвергшихся вторжениям территорий и содержались уверения воевавших сторон в том, что не будет «аннексий, контрибуций и карательных мер».
5 ноября 1918 года американская позиция была более подробно разъяснена в ноте, направленной германскому правительству государственным секретарем США Лэнсингом, согласно которой Германия должна была уплатить «компенсацию за ' ущерб, причиненный гражданскому населению... союзных государств и его собственности... агрессивными действиями на суше, в море и в воздухе» (101). На этих условиях немцы подписали соглашение о перемирии.
Тем временем 6 февраля 1919 года в Веймаре, вдали от временных берлинских неурядиц, собралась Национальная ассамблея, и пять дней спустя новорожденная республиканская Германия получила своего первого президента — социалиста Фридриха Эберта.
Вскоре начались ожесточенные споры о «репарациях». Если под «ущербом» понимать только порчу имущества и собственности, то Франция, на территории которой имели место наиболее сильные опустошения и разрушения, имела право заявить претензии на большую часть возмещений и компенсаций. Для того чтобы хоть немного склонить чашу весов в пользу Британии, Ян Сматс, питомец милнеровского «Детского сада»*
* См. выше.
и представитель Южной Африки на парижских переговорах, нашел лазейку в ноте Лэнсинга: цитируя слова статьи, согласно которой «Германия признавалась ответственной за весь ущерб, причиненный гражданским лицам», он умело склонил Вильсона к тому, чтобы включить в счет репараций денежные пособия и выплаты семьям солдат, а также пенсии для вдов и сирот.
Экономист Джон Мэйнард Кейнс, представлявший в Версале Британское казначейство, подсчитал, что назначение этих выплат не только нарушило переговорные пункты Вильсона, но и в два с половиной раза превосходило денежное выражение общего ущерба, причиненного на Западном фронте. Добавив к первоначальному переводу наличных средств в сумме 5 миллиардов долларов, ожидавшемуся к маю 1921 года, дополнительные выплаты (25 миллиардов долларов) и компенсации за вызванные войной разрушения (10 миллиардов долларов). Кейнс оценил репарационную нагрузку в 40 миллиардов долларов: эта сумма в три раза превосходила весь предвоенный годовой доход германского рейха и находилась за всякими пределами платежеспособности побежденной Германии (102). Кейнс не скрывал своего негодования — представленные суммы были откровенно абсурдными.