К стойке бара подошел Еланчук, взял сок. Гуров поднялся, встал рядом.
– Ты, как всегда, прав. Твой приятель в прошлом году убил немецкого полицейского.
– Так в чем проблема? – Гуров пожал плечами. – Пусть местная полиция его арестует.
– Они заявили, что об аресте на территории отеля не может быть и речи, а в отношении аэропорта будут решать.
За столом, где сидели «спортсмены», раздался шум, бармен быстро заговорил по-английски, адресуясь к Еланчуку.
– Хочешь ночевать в кутузке? – подошел к компании Гуров.
Борис слащаво осклабился, отчего его физиономия стала еще отвратительнее, по-блатному растопырил пальцы:
– Все в норме! Все в норме! – И заныл: – Начальник! Где тут отлить можно?
– Внизу, – Алан ткнул пальцем под ноги, – по лестнице, там написано. Давай провожу.
– Сиди, сявка, сам пока тверезый! – Вор поднялся и, шатаясь, размашисто зашагал к стеклянным дверям.
Николай кивнул Алану на дверь. К столу подошел Еланчук:
– Добрый вечер, мужики! Я такой же отдыхающий, как и вы. Администрация просит вас вести себя потише.
– Извините, сейчас уходим, – Николай беззвучно выругался.
Но четвертый парень, видно, тоже пить не умел и, махнув рукой, громко заявил:
– Козлы! Как брать полторы штуки с человека, это у них принято, а громко слово сказать…
Дальнейшее Гуров уже не слышал, так как увидел сквозь стеклянную дверь стройную фигуру одного Алана. Бориса рядом с ним не было. Сыщик рванулся мгновенно и бесшумно, словно зверь. Он пролетел лестницу в один прыжок и понесся по кратчайшей прямой к своему номеру. Перемахнув через фигурно подстриженный кустарник, рассекая тонкие струи воды, Гуров подлетел к номеру со стороны лоджии, увидел свет, кряжистую фигуру Бориса; мгновенно остановился, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Хмель вылетел, злоба осталась. Он сейчас был очень опасен, понял свое состояние, решал, как себя вести дальше. Сошел с газона на дорожку, подошел к дому и, будто только увидел Бориса, беспечно сказал:
– Боренька, ты куда пропал? Я уже по новой велел налить, а тебя нет.
Тот, шумно дыша, молча вытянул из брючины здоровый тесак. Гуров успокоился окончательно: ножа он не боялся. Если только нападут сзади. А по затылку что кирпич, что молоток – всего достаточно. Нож в руке нападающего лишает его трех рычагов, замыкает сознание на паршивом оружии, да и стоял уголовник неудобно, на пологом газоне, и ростом был ниже. Гуров понял, что единственный шанс у противника – броситься ему в ноги.
Обрушив на Гурова поток матерной ругани, перемежаемой блатными словами, он заводил себя. На губах выступила пена.