Шли годы, у Зиночки прервалась цепочка любовников – желающих становилось все меньше. Началась пора перестройки, потом реформ, профессора оказались не в чести, и семья теперь хотя и не нищенствовала, но и не благоденствовала.
Блудный сын явился нежданно-негаданно.
– Узнала! – усмехнулся Николай, стоя на пороге. А у Зиночки покатилось сердце. – Допрыгались, жрать небось нечего, – подмигнул он брату, шлепнув того вполне миролюбиво по шее. – Теперь-то знаешь, сколько будет дважды два?
Лишь Тишин-старший выдержал характер. Выглянув из своей комнаты, недружелюбно спросил:
– «Новый русский»?
– Не одобряешь? – ухмыльнулся Николай.
Но дверь уже закрылась. Николай сбросил длинный черный плащ, сел к столу, пригласил, словно хозяин:
– Садись, мать, рассчитаемся. А ты, Сема, чайник пока поставь.
Когда брат вышел, Николай тихо сказал:
– Я, мать, в долгах ни у кого не хожу. Деньги, что ты мне посылала, я помню, это вернуть обязан. – Он вынул из карманов две плотные пачки долларов. – Спрячь, не надо им знать, они люди слабые. Адреса дать не могу, так как такового не имею. Буду позванивать, не брошу.
Пили чай с конфетами из дорогой коробки, которую принес Николай.
– Ну, Сема, расскажи братану, что ты в этой жизни придумал, – снисходительно спросил Николай. – Как семью кормить? Ведь родители сигаретами торговать не умеют.
– Я помощник депутата, закончил МГИМО, – ответил Семен. – Хвастать нечем, но не ворую.
– Не умеешь, – уточнил Николай. – Или боишься?
– Боюсь. – Семен посмотрел брату в глаза. – А там страшно?
– Неуютно. – Николай хохотнул. – А тебе так и опасно, опетушат. Ты, смотрю, хорошенький получился, так что сторонись опасных-то дел. Да вашего брата прокуроры и не трогают. Депутатом скоро станешь?
– Если ты, Николай, не объявишься, полагаю, в следующем году пройду в Думу. Объявишься – мне конец, с таким горбом мне не пролезть, – смело ответил Семен.
– Голос у тебя подходящий, вижу, ума набрался. Так я тебе никто. Однофамилец. Надеюсь, в анкетах ты меня не указываешь? – Николай взглянул вопросительно.
– Не указываю, – кивнул Семен.
– Правильно! – Николай поднялся, махнул рукой на закрытую дверь. – Передай отцу, он молоток, я гордых людей уважаю. – Поцеловал мать в лоб, кивнул брату, забрал свой роскошный плащ и ушел.
Второй раз Николай Тишин сел как соучастник грабежа, но случилась амнистия, и он через полтора года вышел с твердым убеждением, что свои тюремные университеты закончил. Больше всего его угнетало, что там приходилось общаться с низкосортным ворьем, людьми малограмотными и недоразвитыми. Года через два его неприкаянная жизнь на воле неожиданно закончилась, и ему повезло. В одном городе поздним вечером компания малолеток налетела у рынка на пьяного мужчину, сбила его с ног, начала добивать. Обычно Николай ходил без оружия, но в тот раз имел при себе «ТТ» и пальнул в воздух, крикнув: