Зато работники больницы, в которой был убит Будилин, опознать Резаева не смогли. Правда, они подтверждали, что Резаев похож на человека, который проник в палату Будилина, но, поскольку лица его они не видели, опознание, строго говоря, провалилось. Единственный, кто был уверен в своих показаниях, – это милиционер Шабельник, но эти показания были настолько эмоциональны, насколько и расплывчаты, поэтому заранее было ясно – суд вряд ли их примет.
Мало что дал и обыск, проведенный на квартире Резаева – аккуратной типовой квартире в Новых Черемушках. Жилище свое Резаев содержал в идеальном порядке, но оно настолько было лишено индивидуальных черт, что казалось стерильным.
Родственные связи, знакомства и прочие детали биографии этого человека проверить не успели – начались праздники, и стало не до того. Правда, Гуров также получил некоторую передышку, но он понимал, что она не будет бесконечной и необходимо предпринимать какие-то решающие шаги.
Новогоднюю ночь он провел вместе с Марией, которая все еще чувствовала себя неважно, но тем не менее не пожелала оставаться дальше на больничной койке, потому что твердо верила в приметы. Это был самый тихий праздник в их совместной жизни. Но именно в эту ночь им опять удалось наладить прежнее взаимопонимание, и теперь состояние Марии начинало понемногу, но неуклонно улучшаться. Важно было не допустить нового стресса.
Следователь Хрипунов принял к сведению покушение на Будилина и, кажется, окончательно изменил свою позицию по отношению к Гурову, но ему нужны были улики, доказательства, показания свидетелей, а ничего этого не было и в помине. По-прежнему в деле об убийстве артиста Емелина фигурировали лишь те факты, которые свидетельствовали не в пользу Гурова.
И у самого Гурова не было пока ни единой зацепки – ничего, кроме предсмертных слов убийцы и психопата Будилина, который, погибая в страшных мучениях от какого-то неизвестного яда, успел произнести несколько слов. Более-менее подробно смог воспроизвести эти слова только милиционер Шабельник, да и тот не был до конца уверен, что правильно все понял, потому что после нападения Резаева получил легкое сотрясение головного мозга и был не вполне адекватен. Но Гуров предполагал, что в предсмертных словах Будилина должен заключаться какой-то важный смысл, и решил безотлагательно их проверить, как только представится такая возможность. Праздники наконец закончились, и такая возможность у него появилась.
Но неожиданный покой, который он сейчас ощущал в своей душе, не имел к этому никакого отношения. Гуров, пожалуй, и сам не смог бы объяснить, откуда появились эта спокойная радость и ожидание счастья. Может быть, все дело было в том, что на короткий миг они вместе с Марией сумели выключиться из повседневной нескончаемой суеты и увидеть мир и себя такими, какими они были на самом деле? Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло?