— Суки легавые! Козлы! Мусора паршивые, менты! — бессильно закричала она вслед удаляющимся габаритным огням.
На мгновение вспыхнули рубиновые глаза стоп-сигналов, когда машина притормозила перед перекрестком, а потом вокруг не осталось ничего, кроме дождя, грязи и бурьяна. Зойка вздохнула, поднялась на ноги, оправила задранную юбку и попыталась ладонью стереть налипшую на платье глину, но только размазала грязь и испачкала ладонь. Тогда она вздохнула и пошла в ту сторону, откуда временами доносился характерный вой набирающих скорость троллейбусов, поминутно оступаясь на высоких каблуках, зябко ежась и испуганно оглядываясь по сторонам.
Следуя указанию Ковалева, Губин остановил машину перед громоздким трейлером, позади которого стоял зеленый «москвич». Судя по всему, на этой машине Петр I инспектировал свои войска перед началом Полтавской битвы. Все это хозяйство стояло на левой стороне дороги, что, впрочем, не возбранялось, поскольку движение здесь было одностороннее.
— Ты все понял? — спросил своего младшего напарника Ковалев, укрепляя в специальной петле на поясе резиновую дубинку.
— Что ж тут непонятного, — ответил Губин, доставая с заднего сиденья свой «демократизатор» и тоже прицепляя его к поясу. — Мне почудилось или в том «броневике» кто-то есть?
— Есть на ж… шерсть, вот что есть, — ответствовал Ковалев. — Обмочился, салабон? Ничего, привыкнешь. Это тебе не баб в служебное время тискать. Нет там никого.
— На нет и суда нет, — не стал спорить Губин.
Они вышли из машины и перебежали тротуар, ежась от падавших за шиворот капель. Над дверью, слава богу, был бетонный козырек. Губин решительно схватился за ручку и потянул дверь на себя.
— Да не туда, придурок, — сказал наблюдавший за ним Ковалев. — От себя, от себя ее толкай. Да там, наверное, закрыто, стучать надо.
Губин толкнул дверь от себя, и та неожиданно легко открылась.
— Ни хрена не закрыто, — удивился он. — Заходи.
В магазине было темно, тихо, и пахло чем-то незнакомым. Запах был сухой и немного пыльный. Пахло книгами, но сержанты этого не знали. В противоположном конце помещения из открытой двери падал на пол прямоугольник тусклого электрического света.
— Хозяин! — зычно, с привычной властной интонацией позвал Ковалев. — Есть тут кто живой? Отзовись! Милиция!
— Спит он, что ли? — немного обескураженно спросил Губин, когда Ковалеву никто не ответил.
— Разбудим, — пообещал Ковалев и, уверенно стуча сапогами, направился в подсобку.
На пороге подсобки он остановился так резко, что шедший следом Губин ткнулся носом в его портупею.