— Ты не понял, Сергеич. Его без нас кто-то замочил. Не поспели мы чуток. Еще тепленький.
— А это точно мокруха? Может, у него просто сердце отказало? Старый ведь он был.
— Я, конечно, не доктор, Сергеич, да и дырок в нем вроде нету, но я этих жмуров столько перевидал — и старых, и всяких… По-моему, шею ему свернули. Голова так повернута, как у людей не бывает. Чистая работа, между прочим. Наверное, и пикнуть не успел.
— Поня-а-атно, — протянул капитан. — Вы вот что, ребята. Запритесь-ка внутри и ждите моего звонка. Мне тут посоветоваться надо, что нам с этим жмуриком делать. Да не трогайте там ничего, обломы тамбовские!
Заперевшись в магазине, они перекурили, стряхивая пепел в пустой спичечный коробок, обнаружившийся в кармане предусмотрительного Ковалева. Держа сигарету по-солдатски, огоньком в ладонь, чтобы не заметили с улицы, Ковалев поучал все еще дрожавшего мелкой дрожью Губина:
— Ты запомни, Колян, на них нельзя, как на людей, смотреть. Не человек это уже, понял, а кусок мяса — говядины там или, скажем, свинины. Ты курицу дохлую, ощипанную, в кулинарии покупаешь — на пол ведь не блюешь? Вот и здесь то же самое. Мясо на прилавке — это тоже труп, причем расчлененный, да так, как ни одному Джеку-Потрошителю не снилось. Коровий только. А тут — человеческий. Ну и какая разница? Жмурик — он и есть жмурик. Ты это, Колян, прочувствуй, без этого в нашей работе нельзя.
Его разглагольствования прервал писк телефона. Торопливо раздавив бычок в спичечном коробке, Ковалев прижал трубку к уху. Выслушав инструкции, он ухмыльнулся.
— Понял, Сергеич, все понял. Нет, не перепутаю. Вот так, значит, наверху решили… Знаю, что не мое дело. Все, понял, приступаем, да. Отбой.
Ковалев посмотрел на часы. Было без чего-то одиннадцать — время детское, Впереди ждала куча работы, но часов до двух вполне можно было управиться и снова махнуть на Казанский — помириться с Зойкой, а если та все еще не в настроении или ее вообще не окажется на месте, то можно будет поговорить с кем-нибудь из ее коллег, кто почище. В общем, все понемногу входило в колею, надо было только разделаться с поручением Рябцева.
Осторожно, стараясь как можно меньше наследить, сержанты взяли, что было велено, после чего многоопытный Ковалев выключил свет в подсобке концом дубинки, и, светя себе фонариком, вышли из магазина. Сев в машину, они покинули тихую улочку с односторонним движением и через несколько минут милицейская «девятка» уже пересекала Крымский мост в сплошном потоке автомобилей, лаково блестевших в свете уличных фонарей. Съехав с моста, Губин лихо развернулся посреди проезжей части и остановил машину позади припаркованного рядом с подземным переходом красного «ситроена».