Кай тихо сказал:
— Не волнуйтесь. Я в него не попаду.
— Я был бы вам признателен, если бы вы отнеслись к делу именно так.
Кай кивнул.
— Это и без того входило в мои намерения.
Фиола протянул ему руку. Кай прибавил:
— Я даже дам Курбиссону шанс.
Фиола был озадачен.
— Что вы хотите этим сказать? Стрелок он плохой, кроме того, я, разумеется, сейчас же отправлюсь к нему.
Кай протестующе поднял руку.
— Я не это имел в виду.
— Значит, я вас не совсем понял.
— Этот инцидент возник не без моего участия, хоть и в ином смысле, возможно, я даже сам его спровоцировал.
Фиола сразу поднял голову и осторожно сказал:
— Думаю, что теперь я понял. Вы хотите сказать, что инцидент все равно был неизбежен…
— Да. Он произошел бы довольно скоро. А так мне удобней, к тому же я могу дать Курбиссону формальную сатисфакцию. Это поможет ему… — Кай запнулся, — хоть как-то справиться с ситуацией. Он увидит, что признана причина, и хоть она не настоящая, но менее болезненная для него, чем дальнейшие события, ведь он еще слишком молод, чтобы понять: самое ценное его качество — именно его молодость.
Фиола улыбнулся.
— Приятно было бы еще с вами поболтать. Но я хочу еще поговорить с Курбиссоном, вы ведь знаете, что он мой дальний родственник. Потом я потолкую с Льевеном и О'Доннелом. Когда вы предполагали?..
— Завтра утром…
Фиола поехал к Курбиссону, у которого совесть была нечиста и потому он пытался держаться холодно.
Фиола на это не обращал внимания. Он подошел вплотную к Курбиссону и сказал решительно и спокойно:
— Вы спровоцировали дуэль, Рене, на которой я буду секундантом. Одного этого факта достаточно, чтобы вы уяснили себе характер поединка. Я желаю, чтобы вы ни в коем случае не рассматривали его иначе, нежели как формальное улаживание спора. Ни в коем случае, Рене!
Он нахмурился и бросил быстрый взгляд на Курбиссона.
Тот нерешительно и словно протестуя отвел глаза.
Фиола направился к двери, но, уже стоя возле нее, еще раз обернулся.
— Вы меня поняли, Рене?
— Да… — Курбиссон не шелохнулся. Он был бледен и выглядел усталым.
Фиола условился встретиться с Льевеном. Вместе с О'Доннелом и Шаттенжюсом они обсудили время и место встречи.
Порешили сойтись послезавтра ранним утром возле площадки гольф-клуба Монте-Карло.
Море было свинцово-серое и светлело только к горизонту, в бухтах стояла тьма, черная, как чугун. Волны накатывали на берег с большими промежутками, — какая прекрасная мысль: взять и заплыть в свинцовое волшебство раннего утра, когда серебристая синева еще спит, разбудить ее брызгами, пеной и отблесками лучей на светлой коже, покамест восходящее солнце не озарит пурпурным сияньем блестящую гладь.