— Руссо феномене. Парадоксе. Удивително, — горячо заговорила Джулия.
Иван, сплюнув стебелек, перебил ее:
— Что ж тут удивительного: борьба. В окружении буржуев жили. Армию крепили.
— О, Армата Россо побеждать! — восторженно согласилась Джулия.
— Ну вот. Видишь, силища какая — Россия! А после войны, если эту силу на хозяйство пустить, ого!..
— Джулия много слышаль Россия. Россия — само болшой сила. — Она помолчала и, будто что-то припомнив, грустно улыбнулась. — Джулия за этот мысли от фатэр, ла падре, отэц, убегаль. Рома отэц делай вернисаж — юбилей фирма. Биль много гост, биль официр СД. Официр биль Россия, официр говори: Россия плехо, бедно, Россия нон култур. Джулия сказаль: это обман. Россия лючше Германи. Официр сказаль: фройлен — коммунисти? Джулия сказаль: нон коммуниста — так правда. Ла падре ударяль Джулия, — она прикоснулась к щеке. — Пощечин это русско говорит. Джулия убегаль вернисаж, убегаль Марио Наполи. Марио биль коммунисти. Джулия всегда думаль: руссо — карашо. Лягер Иван бежаль, Джулия Иванио бежаль. Руссо Иван — герой.
— Ну какой я герой! — возразил Иван. — Солдат просто.
— Нон просто сольдат! Руссо сольдат — герой! Само смело! Само умно. Само… Само… — воодушевленно говорила она, подбирая знакомые русские слова. Во всем ее тоне чувствовалась глубокая вера в правоту идеи, которой она ни за что не хотела поступиться. — Ми видель ваш герой лягер. Ми слышаль ваш герой на Остфронт. Ми думаль: ваш фатэрлянд само сильно, само справьядливо…
— Он и есть самый справедливый, — заметил Иван. — Я вот на тракториста выучился, и бесплатно… Потом в техникум поступил. Механизации. А учителей сколько стало. Из тех же мужиков…
Нахмуренные до сих пор брови ее шевельнулись, и в глазах впервые после размолвки сверкнули смешинки:
— Удивително! Джулия любит руссо. Руссо неправилно, феноменално. Джулия всегда любит неправилно, феноменално. Иван феномене. Аномали. Руссо коммунисти Иван спасаль Русланд, спасаль буржуазно монархия Итальяно, спасаль Джулия…
— Во-первых, я не коммунист: не дорос. А во-вторых, что тут такого: весь Советский Союз спасает и Италию, и Францию, и Германию… Да мало ли кого. Хотя они и буржуазные. Ведь, кроме нас, кто бы Гитлера остановил?
— Си, си. Так…
С затаенной улыбкой на губах она погладила его ногу, потом голый бок. Иван смущенно поежился, ощущая непривычное прикосновение ее ласковых рук, как вдруг она, нагнувшись, коснулась губами его синего штыкового шрама на боку. Он вздрогнул, будто его пронзили в то же место второй раз, вскинул руку, чтоб защититься от ее неожиданной ласки, но она поймала его руку, прижала ее к земле и в каком-то безудержном порыве стала целовать его шрамы: осколочный — в плече, другой, пулевой, — выше локтя, от штыка в боку, спустилась ниже и осторожно поцеловала повязку. Ошеломленный ее порывом, Иван замер, к сердцу прихлынула волна нежности, а она все целовала и целовала. И тогда какая-то грань между ними оказалась такой узкой, что балансировать на ней стало невозможно. Не зная, хорошо это или плохо, но уже отдавшись во власть какой-то неведомой, захлестнувшей его волны, он встрепенулся, приподнялся на локте, другой рукой обхватил ее через плечо, слегка прижал и, закрыв глаза, дотронулся до ее удивительно горячих, упругих губ.