— Филиппа! — позвал он; с его губ сорвался еле слышный шепот.
— Она жива, она беспокоится о вас, и ваша сестра тоже. — Появился студент и склонился над ним; под глазами его залегли темные тени, волосы были всклокочены еще больше, чем помнил Бартоломью.
— Что вы здесь делаете? — прохрипел Бартоломью.
— Тс-с, хозяин! Парнишка не отходил от вас ни днем, ни ночью. Проявите хоть каплю благодарности.
Бартоломью слабо ухмыльнулся.
— Кинрик! Слава богу! Я уж думал, тебе конец.
Он потянулся к руке Кинрика — убедиться, что все это не игра воображения.
Кинрик, глубоко растроганный, сказал грубовато:
— А ну лежите смирно, а не то разрезы снова начнут кровоточить.
— Какие разрезы? Что, приходил Грегори Колет?
— Мастер Колет удалился от мира и целыми днями простаивает на коленях вместе с монахами. Это юный Сэмюел ухаживал за вами.
Бартоломью испуганно поморщился, попытавшись пошевелить руками, чтобы пощупать те места, где должны были быть нарывы на шее.
— Такое ощущение, будто меня искусала собака, — пожаловался он. — Что он со мной сотворил?
— Он надрезал бубоны, чтобы выпустить гной. В точности так, как вы поступали с другими, мастер. Теперь вы знаете, каково это, — сказал Кинрик, потирая следы от ланцета на своей собственной шее.
Бартоломью взглянул на студента.
— Кто вы такой? — спросил он, недоумевая, с чего это вдруг здоровый молодой человек захотел заботиться о зачумленном, которого он и не знал толком.
— Сэмюел Грей, — немедленно ответствовал тот.
— Да, из пансиона Бенета. Но я не об этом. Что вам от меня нужно?
Грей уставился в пол.
— Я увязался за вами в Трампингтон, а потом по сугробам обратно. Когда вы вернулись от мельника, я пошел сюда, а вы отправились взглянуть на Кинрика. Я вас ждал-ждал, но вы не появлялись так долго, что я уснул. — Он поднял глаза и встретился взглядом с Бартоломью. — Я был студентом у мастера Роупера, но он умер, и я хотел бы учиться у вас.
Он закончил свою речь и попытался сделать вид, будто ему решительно все равно и ответ Бартоломью совсем ничего для него не значит. Но лицо его во время затянувшегося молчания было встревоженным, и он не сводил с Бартоломью глаз.
— Ясно.
Врач внезапно почувствовал огромную усталость; глаза у него неодолимо слипались. Его тряхнули, вырывая из дремы.
— Вы возьмете меня? — спросил настырный студент.
Бартоломью попытался вырваться из рук Грея, но был слабее котенка.
— Почему именно я? Чем я заслужил такую честь? — осведомился он тягучим от навалившейся сонливости голосом.
Грей пристально посмотрел на него, пытаясь определить, не скрыто ли в этом вопросе оскорбление.