Эдит положила руку ему на локоть.
— Ничего не поделаешь, — сказала она. — Переночуй сегодня здесь, а завтра Освальд отвезет тебя в город.
Бартоломью покачал головой, пытаясь не сравнивать теплый и уютный дом сестры со своей холодной каморкой в Майкл-хаузе.
— Мне нужно вернуться к вечеру. Колет повредился умом, и мне надо многое сделать.
— Тогда выпей хотя бы подогретого вина перед уходом, — предложил Стэнмор.
Не успел Бартоломью возразить, как зять ухватил его за руку и повел по каменной лестнице в гостиную. Ричард двинулся следом. В камине ровно горел огонь, шерстяные половики, расстеленные на полу, приглушали их шаги. Внезапный порыв ветра хлопнул ставнями, и Бартоломью поежился.
— Тебе понадобится помощь в городе, — сказал Стэнмор. — Оставайся у нас на ночь, потолкуем, что нужно сделать.
Бартоломью улыбнулся этой уловке зятя. Все знали, что он перенапрягся в свой первый день на ногах. Он сам крайне неодобрительно отнесся бы к подобному поведению любого своего пациента, и Эдит была права, когда говорила, что сегодня ночью он уже ничем не сможет помочь Филиппе. Он уселся перед огнем и кочергой поворошил дрова в камине. Ричард подтащил свою скамеечку поближе, а Стэнмор опустился в большое дубовое кресло, покрытое подушками и шкурами. Некоторое время никто не произносил ни слова.
— Как в Трампингтоне обстоит дело с болезнью? — поинтересовался Бартоломью после паузы, протягивая руки к огню.
— Двадцать три умерших, — отозвался Стэнмор, — и еще двое, скорее всего, к ним добавятся. В воскресенье умер наш священник, и один из гилбертинских каноников живет здесь, пока ему не найдут замену. — Он устало покачал головой. — Что происходит, Мэтт? Священники говорят, что это кара Божья, но они сами мрут точно так же, как и те, кого они обвиняют в грехах. Врачи ничего не в силах поделать. Когда Эдит и Филиппа заболели, я послал за Грегори Колетом, поскольку ты тоже был болен. Он велел мне засунуть им в рот раскаленные щипцы, чтобы вытащить бесов. Когда я попросил его сделать это, потому что так беспокоился за Эдит, что согласился бы на что угодно, он отказался — сказал, мол, боится, что бесы могут овладеть им. Что это за медицина?
Бартоломью не сводил глаз с огня.
— Колет сошел с ума. Наверное, он повидал столько мертвых, что это его подкосило.
— Колет? — недоверчиво воскликнул Ричард. — Ну, нет! Он всегда казался таким… циничным.
— Может, именно поэтому ему и пришлось особенно тяжело, — сказал Бартоломью мрачно. — Я не могу его понять. И с чумой ничего не понимаю. Агата каждый день ходит среди зачумленных — и здорова; Фрэнсис Элтем и Анри д'Эвен заперлись в своих комнатах — и заболели. Старые и немощные цепляются за жизнь, а молодые и крепкие умирают за считаные часы. Одни выздоравливают, другие нет.