— И что ты собираешься делать?
Бартоломью удивился, как спокойно прозвучали его слова.
— А что я, по-твоему, должен делать?
Бартоломью не знал, как на это ответить. Он попытался подавить страх. Это ведь Майкл! Возможно, тучный монах грузнее и сильнее, зато Бартоломью проворнее и лучше тренирован, а поскольку ни один из них не вооружен, Бартоломью не сомневался, что сможет выскочить из окна раньше, чем Майкл успеет перехватить его. Он решил, что воинственная поза сыграет ему на руку.
— Во что ты ввязался? — осведомился он. — Что вы сделали с Филиппой?
— С Филиппой? — Сардоническое выражение лица бенедиктинца сменилось неподдельным изумлением. Однако он быстро овладел собой. — Тут, друг мой, я грешил лишь в моих мыслях. Вопрос в том, во что ввязался ты?
Они стояли друг против друга. Бартоломью, напряженный как струна, готов был оказать сопротивление при первом же враждебном движении Майкла.
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался Грей сам не свой от волнения — это было видно даже в свете свечи.
— Доктор Бартоломью! Слава богу, вы здесь! И вы тоже, брат Майкл. Идемте скорее. В комнате мастера Уилсона что-то творится.
Он подскочил к окну и, ухватив наставника за рукав, потащил его к двери. Бартоломью с Майклом успели обменяться взглядами, в которых явственно читалось недоумение. Они бросились за студентом через двор, и брат Майкл немедленно начал тяжело отдуваться от напряжения.
— Ни слова больше, — вполголоса предупредил он Бартоломью. — Ты никому не скажешь, что прочитал в этой записке, а я никому не скажу, что ты прочитал ее. — Он остановился и вцепился в рубаху Бартоломью. — Даешь слово чести?
Бартоломью чувствовал, что голова у него вот-вот лопнет, столько вопросов разом в ней крутилось.
— Тебе известно что-нибудь о Филиппе? — спросил он.
Пухлое лицо Майкла сморщилось от досады на столь неуместный, по его мнению, вопрос.
— Я ничего не знаю ни о ней, ни о ее бездельнике братце, — сказал он. — Даешь слово?
— Я дам слово, если ты поклянешься, что ничего не знаешь об исчезновении Филиппы, а если услышишь что-нибудь — сколь бы незначительным это тебе ни казалось, сразу расскажешь мне.
К ним снова подскочил Грей.
— Давайте же! Скорее! — воскликнул он.
— Ой, ладно, клянусь, — раздраженно сказал Майкл. Бартоломью двинулся за студентом, но монах не пустил его. — Мы ведь друзья, — сказал он, — и я пытался оградить тебя от всего. Ты должен забыть то, что видел, иначе за твою жизнь, да и за мою тоже, никто не даст и ломаного гроша.
Бартоломью оттолкнул потную руку бенедиктинца.