— Я должен узнать, что случилось с Филиппой, — сказал он. — Хочу попытаться разведать что-нибудь о местонахождении Жиля Абиньи.
Лицо студента расплылось в улыбке.
— Вы хотите сказать, что собираетесь пройтись по его излюбленным местам? — спросил он радостно. — Ух ты, здорово. Лучше, чем бродить по этим кошмарным лачугам. Откуда начнем?
Бартоломью обрадовался, что Грей так легко согласился помочь.
— С «Королевской головы», — брякнул он наобум.
Юноша нахмурился.
— Не стоит, — сказал он. — Лучше зайдем туда под вечер, когда соберется побольше народу. Идемте сначала к Бенету — там он бывал чаще всего. Брат Хью Стэплтона Седрик болен, а после смерти мастера Роупера врача у них нет. Можем сначала зайти к нему, а там, глядишь, и пообедать пригласят.
Бартоломью понял, что ему еще предстоит научиться многому на непростом поприще розыска. В сопровождении Грея он пошел по Хай-стрит к Бенет-стрит. Студент беззаботно вошел в пансион Бенета, и в голове у Бартоломью мелькнула мысль: как бы здешние обитатели не решили, что это он переманил от них Грея. Юнец с таким напором насел на Бартоломью, что тому и в голову не пришло поинтересоваться, получил ли студент разрешение принципала — кто бы ни замещал его после смерти Хью Стэплтона.
Пансион представлял собой просторный дом, одну комнату которого расширили и превратили в зал. Бартоломью предположил, что зал использовали как для коллективных трапез, так и для чтения лекций. В пансионе было куда теплее, чем в холодных каменных стенах Майкл-хауза, пахло вареной капустой, одежда была развешана на просушку, и вообще все было проникнуто духом сдерживаемого, но мирного хаоса. Не удивительно, что Абиньи чувствовал себя здесь куда лучше, чем в суровом порядке Майкл-хауза.
Грей направился в небольшой зал на втором этаже. Он остановился поговорить с маленьким седовласым человеком, потом обернулся к Бартоломью.
— Это мастер Барвелл, помощник принципала, — сказал он. — Он благодарит вас за предложение осмотреть Седрика Стэплтона.
Бартоломью последовал за Барвеллом по узкой деревянной лесенке на чердак.
— Давно мастер Стэплтон болеет? — спросил он.
— Со вчерашнего утра. Я уверен, вы тут ничем не поможете, доктор, но мы очень признательны вам за предложение помощи. — Оглянувшись, Барвелл улыбнулся Бартоломью и распахнул дверь в миленькую комнатку под скатом крыши с двумя слуховыми окнами. Окна были застеклены, в очаге горел огонь, и в комнате было восхитительно тепло. Бартоломью переступил порог и подошел к лежащему на постели мужчине. Рядом с ним стоял на коленях монах-доминиканец, время от времени прерывавший молитву для того, чтобы промокнуть лицо больного салфеткой. Бартоломью присел рядом, чтобы в который уже раз взглянуть на знакомые симптомы.