Бартоломью кивнул, против воли заинтригованный.
— Чуть более года назад умер мастер Кингз-холла.[16] Ты, верно, помнишь. Говорят, он повесился, хотя официально было объявлено, что он упал с лестницы и сломал себе шею.
Бартоломью хорошо помнил тот случай и слышал толки, что смерть на самом деле была самоубийством. Но будь слухи правдой, мастера Кингз-холла не стали бы хоронить на освященной земле, как это произошло с сэром Джоном. Однако он умер в стенах своего колледжа, и подчиненные сумели скрыть обстоятельства его смерти от посторонних глаз. Поэтому прах его покоился в величественной алебастровой гробнице церкви Всех Святых. Сэр Джон предпочел свести счеты с жизнью в общественном месте, и сколь бы сильно большинство членов коллегии ни желали скрыть подробности его смерти, через несколько часов они стали известны всем и каждому.
— В течение нескольких недель еще двое преподавателей из Кингз-холла умерли от лихорадки. Эти три смерти взволновали весь Кингз-холл, однако был избран новый мастер, и жизнь вошла в нормальное русло. Примерно в то же самое время один из деканов Питер-хауза был найден мертвым в пруду. Решили, что он спьяну свалился в воду и утонул.
Бартоломью гадал, куда Элфрит клонит.
— Тот декан был мне близким другом, францисканцем, как и я сам. Он не любил хмельного, говорил, оно затуманивает разум. Я не верю, чтобы он когда-нибудь позволил себе напиться до того, чтобы утонуть в пруду! Через несколько дней после декана умирают еще два профессора из Клера.[17] Отравление несвежей едой.
Бартоломью помнил двух умерших из Клера. Его позвал на помощь Грегори Колет, преподаватель медицины в пансионе Радда, который в тот вечер гостил у мастера Клер-колледжа. Тот случай поставил их с Колетом в тупик. Двое профессоров отведали устриц, присланных благодарными родителями одного успешного студента. Другие, включая Колета, тоже ели этих устриц, но, хотя кое-кто жаловался на дурноту, умерли лишь эти два молодых человека. Колет и Бартоломью беспомощно стояли рядом и смотрели, как они умирают.
— В последующие несколько месяцев смертей не было, однако несколько недель назад двух преподавателей Валенс-Мария-холла,[18] основанного не далее как в прошлом году, унесла лихорадка. Да, мне не хуже твоего известно, что смерть от лихорадки и несчастных случаев — событие в Кембридже нередкое. Но добавь все эти смерти к нашим четырем в Майкл-хаузе, и цифра получится неестественно высокой: двенадцать человек в колледжах за последний год.
— И что вы пытаетесь мне сказать? — спросил Бартоломью. Дурное предчувствие, преследовавшее его в комнате Августа прошлой ночью, появилось вновь.