– Дохлый номер, – безнадежно сказал Оса, оторвавшись от созерцания кусков непаханого луга, выхватываемых мощным лучом прожектора. – Безнадега. Одна машина на такие концы… Десять лет будем ездить. И ничего не выездим. Зимы надо ждать. И по следу работать.
– Зимы-ы-ы… – протянул Руслан, бывший в их группе за старшего. – До зимы еще ого… до зимы тут такие дела могут быть… Да и машина не одна ездит, между нами…
Что по периметру громадного района катаются, кроме них, всего-навсего три экипажа, Руслан не сказал. Ни к чему. Главное – любой солдат должен чувствовать себя не одиноким, должен знать: за ним вся армия, от маршала до последнего кашевара, и они всегда поддержат, и обеспечат всем необходимым, и прикроют огнем, и пришлют подмогу… И похоронят со всеми воинскими почестями, если потребуется.
Осе моральная поддержка не требовалась. Воевал он всяко, приходилось и в одиночестве – развивать дальше свои сомнения Оса не стал, молча уставившись в раздвигаемую прожектором ночь.
А Руслан знал гораздо больше его – и об их силах, и о феноменальных способностях их противника, знал вполне достаточно, чтобы оценить всю бесперспективность их рейдов, рассчитанных на невероятную, баснословную удачу…
Три машины и две пешие группы – мать твою, даже вшивых «нив» и ЛУАЗов на всех не хватило! Капитан говорил, что смысл всей этой возни в другом: не убить, так отпугнуть тварь, держать ее подальше от города… Ох, сомнительно…
И еще более сомнительно, что их прожектор ослепит и парализует объект – приходилось видеть, на что способны эти зверушки, хотя бы и лишенные зрения, хотя бы и при самом ярком освещении… Вот Оса не видел и спокоен как мамонт – предложили пусть и странноватую работу, но за такие бабки чего не постараться…
Он и старается – ишь головой вертит… А если вдруг чего высмотрит? Ох не нравится мне все это… Чего-то там Деточкин обещал вот-вот выдать, аппарат какой-то… Якобы должен валить тварь на изрядном расстоянии с копыт долой… Ну и что? А испытывать кто будет? Деточкин свой ящик в доработку заберет, если что не так, резистор какой перепаивать… А наши кишки…
Руслан не закончил свои тоскливые мысли. Потому что Оса неожиданно сказал всего одно слово, даже не крикнул – негромко произнес каким-то новым, дрожащим от напряжения голосом:
– Тормози!
Когда-то, давным-давно, считалось, что дом этот принадлежит матери Олега и трем ее сестрам, хотя на деле был оформлен на одну из них – недостроенный здоровенный сруб на восемнадцати сотках купили в пятидесятых на деньги, вырученные от продажи дедовского дома в далеком таежном Ачинске.