— Что ж, Тим, я могу обещать тебе, что со временем прощу тебя. Простить тебя сейчас, в эту минуту, я не способна. Но я буду помнить о твоем раскаянии и когда-нибудь прощу. Очень надеюсь, что ты не лжешь как обычно, и в обмен на свое обещание попрошу тебя только об одном: оставь меня в покое. — Джессика посмотрела ему в глаза. Ох, как ей хотелось верить, что он не лжет.
Тим покорно склонил голову.
— Обещаю. Если нам придется еще когда-либо встретиться, то самое большее, что я сделаю, это поприветствую тебя и поцелую твою руку. Можно мне сделать это прямо сейчас в закрепление нашего договора?
Джессика вздохнула и протянула ему руку.
Он привстал, взял ее руку в свою и приложился к ней губами. Закрыл глаза и замер.
Ресторан незаметно заполнился посетителями. Сквозь общий гул разговоров откуда-то со стороны доносился звонкий женский смех. Какой-то восторженный американец за спиной Джессики ежесекундно выкрикивал громкое «Уау!». В проходе мелькнула хрупкая фигурка мальчика-официанта с огромным, заставленным тарелками и стаканами подносом. За перилами террасы медленно катила свои воды покрытая золотыми искрами Ганга.
Казалось, все было на своих местах, каждый был занят своим делом и никто не обращал внимания на застывшего у входа, ошеломленного, потрясенного и растерянного Кевина.
Джессика и Тим просидели в «Ганга вью» еще около пятнадцати минут. Она рассказала ему с какой целью приехала в Индию, и он искренне порадовался взлету ее карьеры, осыпал поздравлениями и пожеланиями успехов.
Потом в свою очередь поведал ей о своем новом бизнесе, который привел его в эту страну.
Тим сначала увлекся сбором коллекции старинных индийских статуэток, а потом решил заняться продажей индийского антиквариата и открыл несколько элитных магазинов в Нью-Йорке и в Сан-Франциско.
Они никогда раньше так тепло и по-дружески не беседовали.
Выйдя из ресторана, они дошли вместе до миниатюрной площади перед мостом, посреди которой лицом к Ганге была установлена статуя сидящего в лотосе Шивы. Его тело было выкрашено в ядовитый синий цвет, а из каштановых локонов, завязанных узлом на макушке, била струйка воды и стекала по блаженному лику. Характерным жестом правой руки он благословлял всех и каждого, кто являлся перед ним.
Джессика и Тим на несколько секунд остановились перед статуей, сдержанно попрощались и разошлись. Он направился в Рам Джулу, она пошла к мосту.
— Харе Ом! — радостно поприветствовали Джессику сидящие на парапетах перед мостом религиозные аскеты — садху.
— Харе Ом! — весело ответила она и, обойдя лениво бредущую корову, ступила на мост.