– Привет, красавица. Здравствуй, золотая Элль!
Его улыбка была такой… такой… У Джессики забилось сердце, а глаза немедленно наполнились слезами. Она уже знала, что сейчас произойдет. И когда Элисон с истерическим животным визгом бросилась к ней на руки и забилась в конвульсиях, когда ее начало бурно тошнить только что съеденным завтраком… Джессика старалась не смотреть на искаженное ужасом лицо Армана Рено. Ей было его искренне жаль.
Она нежно гладила золотые кудряшки и шептала орущей девочке на ухо:
– Это твой дядя Арман, маленькая…
– Опустите ее на пол.
Арман нахмурился, но Джессика больше не боялась. Она спокойно и очень тихо произнесла:
– Если я сейчас опущу ее на пол, она описается и начнет биться об пол, хватая меня за руки и за ноги. Вы этого хотите? Вы должны понять, Арман, что это не капризы и не избалованность. Это – болезнь, и на ее излечение требуются тонны, километры, моря любви, а не рациональный подход к воспитанию!
Арман поджал губы, но смолчал. Джессике было его жаль. Нелегко прирожденному лидеру оказаться в такой ситуации.
Он тихо и недовольно заметил:
– Все идет не так гладко, как я думал.
– Я вас предупреждала. Сами видите, ее нельзя просто забрать, когда она в таком состоянии.
– Да. Нельзя. Можно, я кофе выпью?
– Конечно. Только не делайте резких движений. Арман?
– А?
– Не расстраивайтесь. Дайте ей время.
– И сколько? Час? Неделю? Год, вечность?
Джессика опустила голову. Может быть, и так. Однажды Арману наскучит это, он признает свое поражение и уедет, а они с Элли останутся вместе. Ничто не будет им угрожать.
Очень жаль Армана Рено, но правде надо смотреть в глаза.
– Я не знаю, Арман. Правда, не знаю.
Он все-таки настоял на скором отъезде, и единственной победой, которую Джессика смогла одержать, было согласие Армана Рено взять ее с собой. Он согласился, потому что Элли все-таки описалась, когда он протянул ей конфету, а потом, вечером того же дня, когда он попытался просто присесть перед ней на корточки, исцарапала ему руки, визжа и урча при этом, как дикий котенок.
После этого Арман переехал в гостиницу и за два дня выправил документы для Джессики, поменял билеты на самолет, закупил все необходимое для Элли и о чем-то долго разговаривал с Парижем, а потом с Бордо.
Вечером у них состоялся тяжелейший разговор с Джессикой
– Я не полечу! Как вообще можно предлагать лететь на самолете людям, которые только что потеряли в автокатастрофе самых близких!
– К вашему сведению, я сам не переношу самолеты!
– К ВАШЕМУ сведению, меня вообще не касается, чего именно вы не переносите. Я не лечу.