Я тоже хотела бы родить Паоло сына, неожиданно подумала Рафаэлла и сразу почувствовала, как зарделись ее щеки. Она закрыла глаза. Наверное, я прожила последние годы неправильно: пряталась как улитка в свое убежище, всех боялась, никому не доверяла. В действительности я боялась жизни. А ведь она так прекрасна! В ней есть любовь! Да, я люблю Паоло. И поняла это впервые, лежа под глупой скамейкой, как сказала бы София. Спасибо тебе, София, спасибо, Карлос, – вы оба, не предполагая даже о моем существовании, преподали мне хороший урок. Я возвращаюсь к людям. Я иду к тебе, Паоло! Я люблю тебя!
Закончив этот внутренний монолог, Рафаэлла блаженно улыбнулась и заснула, обессиленная всем пережитым за эти несколько минут…
Первые, робкие лучи солнца коснулись лежавшей в парке на траве девушки. Она спала. Лицо ее, освещенное улыбкой, было прекрасно.
– Если я скажу, что вы похудели и даже высохли, то это будет самым мягким из всех определений, – заметил Джино, осторожно опуская на стол с бумагами кружку горячего кофе. Перехватив взгляд Паоло, он пожал плечами. – Да, свой утренний кофе я всегда беру в кафе дядюшки Самбалино. Мне не лень прогуляться туда лишних триста метров, чтобы получить этот замечательный напиток, а заодно и божественные булочки с изюмом, которые выпекает очаровательная Джулия. Я думаю о себе, о своем желудке и своем здоровье. А вы совершенно не думаете об этом, Паоло!
– Кривые продаж автомобилей снова идут вверх, – проронил Паоло.
– Да, но вы только посмотрите, на кого вы стали похожи!
Паоло состроил гримасу.
– Тебе не кажется, что ты несколько субъективен, Джино?
Сольди промолчал.
– В конце концов, людям, может, свойственно худеть точно так же, как и толстеть, – продолжал развивать свою мысль Паоло.
– Но только не так, – саркастически заметил Джино, прерывая его. – Хотя, вероятно, вы и в самом деле открыли абсолютно универсальное средство похудения. Несчастную любовь!
Кальвино нервно передернул плечами.
– Почему ты считаешь мою любовь несчастной?
– А вы сами придерживаетесь какого-то другого мнения?
Паоло не нашелся, что ему ответить. И все же в глубине его души шевельнулся протест. Пусть его любовь и несчастная, но почему он не может жить без нее, почему иногда ему кажется, что только эта любовь и наполняет его жизнь смыслом?
– Вы слушаете то, что я вам говорю, но не слышите меня, – уронил Джино, не сводя с шефа взгляда. – Да, похоже, ваша болезнь гораздо тяжелее, чем я предполагал.
– Может быть, не будем говорить об этом, Джино? – У Паоло слегка покалывало в висках.