Когда пауза протянулась достаточно долго, Карен, наконец, обернулась к Линетте. Та смотрела на нее так же яростно и неотрывно, как тогда, у костра. Но во взгляде ее уже не было той повелительной силы. Скорее, было в нем нечто молящее. Да. Яростно и умоляюще.
– Ты… ты… – сдавленно начала Линетта, потом замолчала, видимо, не могла подыскать нужное слово, и вдруг закричала, – подлая тварь! Ты обманула меня!
Выкрик не удивил Карен, она ждала истерики с той минуты, когда Линетта вошла, и, казалось, испытывала удовлетворение от того, что не ошиблась.
– Погоди. Разве я не исполнила все, о чем ты меня просила?
Спокойствие ее подействовало на Линетту.
– Да… – прошептала она.
– Я пошла с тобой на Громовую пустошь. Я зажгла костер. Я устроила ворожбу. Разве я плохо исполнила это?
– Да, но…
– Ты сама назвала свое желание. А хотела ты, в конечном счете, одного – чтобы приехал Торгерн. Он приехал.
– Да, но все напрасно… – она говорила все тише и тише, голос ее почти сошел на нет, последние слова можно было лишь прочитать по движению губ. – Он разлюбил меня… – и снова внезапно разрыдалась. Слезы брызнули как-то сразу, неожиданно для нее самой, она закрыла лицо руками, и слезы текли сквозь пальцы.
Карен быстро – заранее подготовилась – налила воды, сунула чашку в руку Линетте, достала из-под подушки платок, и, пока Линетта, давясь, пила воду, вытерла ей глаза. Линетта вытерпела это безропотно, но слезы все текли.
Что ж ты так плакать-то любишь. Нетерпеливость нетерпеливостью, но надо же сдерживать себя, думала Карен, но как-то отстраненно, понимая, Линетта не научилась сдерживаться, потому что до встречи с княжеской ведьмой ей не приходилось плакать.
– Перестань ты, ради Бога, слезы лить. – Теперь она уже могла позволить себе повелительный тон. Вслед за тем, как перестала называть Линетту «госпожой». – Подожди, давай разберемся. Вы видитесь с ним наедине?
– Нет.
– Ну вот!
– Но мы и раньше никогда не встречались наедине.
– Ты ему что-нибудь говорила?
– Нет. Никогда. Никому. Только тебе.
– Так, может, он ни до чего не догадывается? Ты думаешь, он шибко умный? Может, он и вправду думает, что ты приехала на богомолье? Если он вообще что-либо думает… – от последнего замечания следовало бы удержаться, но Линетта не обратила на него внимания.
– Правда? Нет… нет… я чувствую, что не из-за этого.
– Почему?
– Я не знаю, как сказать…
– Попробуй. Это важно, – Карен считала, что всякая мысль может быть выражена словами.
– Не знаю… У него пустые глаза, когда он на меня смотрит.
– Они у него всегда пустые, – быстро возразила Карен.