Митю привели под вечер… Именно привели. Шестеро стрельцов из царской охраны, с пищалями на изготовку и зажженными фитилями. Старшой сдал мне его с рук на руки во дворе отделения и честно предупредил:
– Ты уж, сыскной воевода, посматривай… Не след энтому петуху в чужом курятнике хвост распускать. Государь сегодня занят дюже, но ежели завтра милашки его прежние порасскажут, чего и где им твой парень обеими руками понаобещал… У баб язык длинный, а расправа у царя короткая. Уж ты не взыщи, а нам вмешаться пришлось…
– Вообще-то наш сотрудник выполнял мое личное, секретное распоряжение, работая по данным уголовного розыска, – пояснил я, поддерживая честь мундира.
– Все одно, не одобрит государь, чтоб твой олух ко всем девкам дворовым под сарафан лез, да еще по твоему секретному распоряжению.
– Ко всем?! – не сразу уловил я, беспомощно ища взглядом Митьку, но он вовремя скрылся в комнатке у бабки.
– Как есть ко всем! – клятвенно заверил стрелец. – Даже нас поначалу зависть взяла… Ну, пощупал бы, и ладно, дело молодое, шаловливое… Но он же, охальник, по одной на сеновал в конюшню волочил, а зачем?! Тоже небось по данным уголовного розыска?..
Кончилось тем, что я принес извинения от лица всего отделения милиции. Потом пошел ловить Митьку. Он успел доложить Яге о выполненном задании, широким жестом отказаться от ужина и уже почти удрал спать, но я перехватил его в сенях. Долго мы с ним беседовать не собирались, но конкретные данные по делу хотелось получить сегодня же. Еремеев должен зайти после девяти вечера, я и Митьку планировал с собой взять, если, конечно, он не расскажет чего-то такого, что придется прятать его в порубе от законного царского гнева.
– Сначала доклад. Почему тебя привели стрельцы, расскажешь позже.
– Как прикажете, батюшка сыскной воевода… Ну, значит, сначала-то я на базар побег, гостинцев для девиц царских прикупить. И вот что я вам, дорогие сотрудники, доложу… Давненько мы там с ревизией не были! Орехи недокаленые, семечки сплошь пережаренные, петушки на палочке до того малы, что честному человеку и пары раз не лизнуть, а уж что тетка Матрена с капустой делае-е-ет…
– Ближе к делу, – вежливо напомнил я.
Митька обиделся, засопел, но сумел-таки овладеть собой, переходя к самому главному:
– На подворье царском девок да молодух разных много шастает. Я там у парней поспрошал, которые красавицы к царю поближе будут. Оказалось, что и окромя Ксюши дворниковой таковых прелестниц ажно пять штук обретается. Есть даже две, каковые уж второй год подле спальни государевой трутся. Я так думаю, сие есть разврат и блудодейство! Так что пора их брать за энто дело…