— С-с-с-сука!
Вытер кулаком брызнувшие слезы, поставил стакан, бросил покрывало на стул и, развернув на кровати простынь, аккуратно сложил ее по длине вшестеро. Один конец получившейся широкой многослойной полоски ткани он перекинул через плечо, второй дважды обмотал вокруг груди, затянув поплотнее, и пришил крупными стежками к нижнему слою, пару раз едва не захватив иглой кожу, так, чтобы перевязь не съезжала и не расползалась.
Подвигав плачами и убедившись, что все в порядке, Стас удовлетворенно хмыкнул, надел чистый комплект белья, спустил воду в ванной, набрал свежей, постругал туда ножом мыла, кинул замачиваться грязное исподнее, задернул шторы, упал на койку и практически моментально заснул, провалившись в пустое всепоглощающее забытье без переживаний, без мыслей, без сновидений.
— Обслуживание номеров! — родился в черной пустоте инородный звук, сопровождаемый громким и настойчивым стуком. — Обслуживание номеров!
Стас продрал глаза, сел и посмотрел на часы — семнадцать тридцать две.
— Какого хуя? — пробубнил он себе под нос и уже громче добавил: — Чего надо?
— Мне посуду нужно забрать, — ответили из-за двери.
— Сейчас, — Стас встал, подтянул трусы и открыл.
Бульдозерообразная тетка на пороге, подняла брови, смерила его взглядом, и пухлые губы с зажатой промеж них спичкой медленно поползли в стороны.
— Что?
Тетка кокетливо пожала плечами и, крутя на пальце тряпку, вплыла в номер.
— Стирку затеяли? — кивнула она в сторону ванны.
— Да.
— М-м…, - тетка составила посуду на поднос, вытерла стол и опять нескромно воззрилась на Стаса, не торопясь покидать апартаменты.
— Вы закончили? — спросил он.
— Хм… Я заканчиваю в восемь. Если у тебя вечер свободен, могу заглянуть после работы.
Стаса начал всерьез раздражать этот цирк. Чертова баба не дала выспаться, а теперь еще решила, что может домогаться с шансами на успех.
— Простите, — ответил он нарочито вежливо, — но я не имею привычки сношаться с тяжелой строительной техникой.
Эффект был потрясающий. Блядская улыбка сползла с покрасневшей физиономии и трансформировалась в отвратительную гримасу ненависти, смешанной с жалостью к себе. Это было настолько ярко и экспрессивно, что Стас невольно сделал шаг назад от отвергнутой женщины и приготовился защищаться.
— Ах ты тварь помойная! — прошипела тетка, брызжа слюной сквозь зубы, и замахнулась на обидчика грязной дурно пахнущей тряпкой. — Ты кем себя возомнил?! Отребье! Красавчиком себя считаешь? Да ты… ты…
— Ну-ка пошла вон, пока я этой дерюгой тебе по роже не надавал. И чтоб больше тут не появлялась.