Ах сударыня, вы любите графа М.
Не могу я понять почему.
И луной вы любуетесь только затем,
Чтоб луну подарить ему.
Играл он великолепно, бегло, почти не глядя на гриф и на свою левую руку. Видно было, что он вслушивается в саму музыку, не спотыкаясь на отдельных нотах, как это делал бы новичок. Он играл и смотрел на Катю, а она, изящно склонив голову набок и широко распахнув зеленые глаза, благодарно слушала романс, зная, что он посвящен ей.
Дон-Жуан тоже был влюблен, влюблен в Катю Большакову уже третий год подряд, а это, когда тебе всего пятнадцать, срок немалый. Причем по-своему его любовь была не менее несчастной, чем у Паши Колбасина. Конечно, Дон-Жуан мог встречать и провожать Катю из школы, мог вместе с ней ходить в кино, играть на компьютере, списывать у нее уроки, но при этом чувствовал, что хотя Кате и нравится бывать с ним рядом, сердце ее по-прежнему свободно.
Как только Дон-Жуан за ней не ухаживал! Любая другая девочка, да не только девочка, даже железобетонная стена дала бы трещину и упала бы к нему в объятия. Он писал романсы, посвящал ей песни, совершал безумства - но всё было тщетно. Он нравился Кате, но не более того: в глубине души ей хотелось чего-то большего, хотя ни один другой парень и не нравился ей больше Дон-Жуана. Возможно, виной тому были те сотни книг, которые она прочитала, а, возможно, сердце ее пока не пробудилось для любви. Кто знает, кто знает...
Пока Дон-Жуан играл на гитаре, Егор сидел на краю письменного стола и задумчиво щелкал выключателем настольной лампы. Разумеется, в устройстве выключателя для него не было ничего загадочного, но все равно что-то в нем привлекло его внимание. С Гением часто так бывало: он мог надолго заинтересовываться самыми заурядными вещами: краном в ванной, батарейкой или мухой, ползающей по потомолку.
Катя, украдкой разглядывавшая обоих близнецов, решила про себя, что они не так уж и похожи. Движения Федора были более уверенными, в правом ухе у него красовалась серьга, а короткий ежик на голове был выкрашен в ярко-оранжевый цвет. У Егора же прическа была самой обычной, а движения были скорее неуклюжими, что особенно бросалось в глаза теперь, когда он стоял рядом с братом.
"Великолепная пятерка" уже довольно долго сидела в комнате безо всякого дела, и Федор, самый нетерпеливый из всех, начинал уже маяться от скуки. Он то бросался отжиматься на кулаках, то садился на шпагат, а потом вдруг, соскучившись, стал наносить по воздуху удары ногами. Катя, перед которой он главным образом и выставлялся, смотрела на него с неодобрением. Её совсем не тянуло влюбляться в парня, размахивающего ногами у нее перед носом. Флегматика Пашу Колбасина, мирно жевавшего бутерброд с сыром, это мелькание ног тоже беспокоило, тем более что нередко Федор начинал делать над его головой "милиметражи".