25 августа, 7.23
— Папа! Пап! Проснись!
— Что?
Это была Рипли, она плакала навзрыд. Ладони ее были в крови.
— Бар умер, пап! Кто-то убил Бара!
Томас провел рукой по лицу, выбрался из спального мешка и, пошатываясь, встал, одновременно начеку и все еще в полусне. Что происходит?
Бар, казавшийся каким-то невероятно черным, растянулся на матовой от росы лужайке между внутренним двориком и детской палаткой. Чернота была кровью — Томас понял это, когда взглянул на кончики его лап. Подернутые пленкой карие глаза были открыты. Язык вывалился на траву.
Рипли стояла, прижав ладони к щекам, и не переставала рыдать.
— Бар! — крикнула она сквозь слезы.
Ужас, подобного которому он никогда раньше не чувствовал, схватил Томаса за горло.
— Милая, — сказал он насколько мог спокойно, — где Фрэнки?
— Я не...
Слова дочери как обухом ударили его по голове. Томас застыл, в животе похолодело, руки и ноги стали легкими, как пенопласт.
«Выброс адреналина», — подумал он.
Он подошел к палатке:
— Фрэнки!
Отдернул полог, прикрывавший вход. Никого, только мешанина спальных мешков в оранжевой полутьме.
Томас побежал к дому, рванул калитку внутреннего дворика, все время крича: «Фрэнки!»
Дом стоял тихий, как снегопад, словно вернулся из долгого путешествия.
Томас ринулся наверх, надеясь, что Фрэнки забрался в его кровать. Никого.
— Фрэнки! — снова крикнул он.
Он вынужденно хохотнул, убеждая себя, что Фрэнки всегда любил прятаться.
— Это не смешно, сын!
Он стремглав бросился в подвал.
— Фрэнки! Господи боже... Это не смешно!
Он обыскал подвал. Никого.
На бегу распахнув входную дверь, он отчаянно принялся прочесывать кусты, пронзительно крича: «Фрэнки!»
— Папа! — услышал он.
Сердце у него замерло. Где?
— Где твой сын? — хрипло произнес он.
— Папа! — снова донеслось, на этот раз с заднего двора! Том стрелой бросился в обход дома, улыбаясь сквозь слезы, уже успокаиваясь.
«Ах ты, маленький засранец!..»
Перепрыгнув через подъездные ворота; Томас обогнул угол и увидел Рипли, стоявшую рядом с неподвижно распластавшимся телом Бара.
Так это она кричала?
— Папа, мне страшно! — прорыдала Рипли.
Томас опустился перед ней на колени, хотел нежно обнять, но руки слишком тряслись.
— Тс-с, милая...
— Где Фрэнки, папа? Куда он пропал?
Томас встал и прижал ладони к вискам. «Ничего-не-случилось-ничего-не-случилось-ничего...»
— Фрэнки! — взвыл он.
Ноги больше не держали. Он упал на колени. Он слышал, как плачет Рипли, как Миа трясет его за плечо, хотя и с трудом узнал его. «Фрэнки...»