— Никогда, — прохрипел Нейл.
Снова выстрел. Странный звук вырвался у него из груди. Крик? Влажное хлюпанье не прекращалось.
— Ты... — пробормотала Сэм. — Ты уве-е-е-е-рен?
— А ты решила, — голос у Нейла был как у пьяного, — что трахаться со мной тебе поможет?
Он говорил, прерывисто сглатывая. Хлюпанье прекратилось. В тишине было слышно только тяжелое дыхание.
— Маккензи, — сказала Сэм, как спринтер, который после забега никак не может унять дрожь в голосе, — это все идея Маккензи. Ты так рисковал, трахаясь с женой профессора... Он решил, что все твои выкрутасы могли сделать твои исполнительные функции особенно подверженными сексуальной стимуляции... Вот я и подумала, что за черт... — Она рассмеялась, и снова послышался хлюпающий звук, только на этот раз более учащенный, неистовый. — Но... м-м-м-м... я и представить себе не могла, что это будет так... сладко.
Томас слепо уставился перед собой.
— Ты сама вынесла себе приговор, — хрипло произнес Нейл. — Пойми. Всякий невропат, вовлеченный в сексуальное насилие, становится похож на серийного убийцу. Они попадают в нечто вроде навязчивого порочного круга. Однажды попробовав, уже не могут остановиться...
— Порог компенсации? — спросила Сэм.
— Точно. При возрастании объема процесс становится необратим.
— Прекрати морочить мне голову...
Треск выстрела. И вновь заскрипели половицы, вновь прорезался чудовищный узор, сотканный из белой женской кожи, одежды и теней цвета индиго, и все это было пронизано волокнами отраженного света.
— Смотри, — услышал Томас сосредоточенный шепот Сэм, — сейчас я... застрелю его... Застрелю, когда он будет кончать... Сплавлю его, сплавлю на тот свет...
— Джесс... — У Нейла был голос безумца, захлебывающегося собственной слизью.
— Смотри, профессор... Он отключил страх... Но он все равно кончит... — Ее хохоток сменился мужским рыком. — Даже с пистолетом во рту.
Томас застыл. Казалось, легкое снежное покрывало укрыло его — скопление безмолвия. Все прояснилось.
«Сэм, — подумал он. — Фрэнки».
Заломленные руки совсем онемели. Томас попытался залезть в карман куртки.
— Выходит, все это был обман, — тупо произнес он. — От начала до конца.
— Смотри, — простонала Сэм. — Горячая сталь... Улетный трах... я... я... м-м-м!
Кровь больше не текла, она липкой коростой запеклась вокруг его глаз, которые все еще неимоверно жгло. И наконец Томас увидел — увидел, как она прогнулась, увидел беззвучные судороги, увидел, как она тяжело навалилась на Нейла, проведя дулом пистолета по его щеке.
— Господи... Иисус сладчайший, — тяжело выдохнула она. Ее грудь тяжело и бурно вздымалась. Разводы белого света скользили по ее потной коже. — Что это? Сила, власть? Значит, теперь я могу делать все, что угодно? — Запрокинув голову, она зашлась смехом. — То есть вы, ребятишки, подохнете, будете кровью харкать, а я хочу только одного: трахаться, трахаться и трахаться!