– Ясно, не медведь. А только я очень, очень сомневаюсь, что в налетах на караваны виновны Подгорные Твари.
– Про все налеты не знаю, а про один случай скажу точно: Твари! Это ж мой десяток наткнулся зимой на мертвых торговцев! Это ж я видел, как улетают пузыри-убийцы!
– Вот как? Печально... А все-таки красивое зрелище, правда? Ну, когда они в небе все свои семь щупальцев в стороны расправляют.
– Ну, семь там, восемь – я не считал, а и впрямь красиво было. Как цветы с лепестками во все стороны, и все выше, выше... Слушай, а вон тот чурбачок осиновый, который на нас таращится... где-то я его видел! Не твой ли сосед?
Охотник обернулся. Из-за плеча дюжего бородатого игрока, увлеченного спором со своим партнером, осторожно выглядывал круглолицый человечек.
– Верно! Вайсувеш! Что он там запрятался, как мухомор в лукошке с опятами?
– Я его давно заприметил. Играть не играет, на близняшек не пялится, все на тебя поглядывает. Может, думает, что ты наверху его жене свидание назначил?
– Да он не женат!
– Ну, тогда не знаю...
Совиная Лапа, которому было досадно и смешно, хотел окликнуть Вайсувеша. Но маленький чучельник успел исчезнуть в толпе играющих.
– Странный он, – сдвинул брови Киджар. – Проходил я как-то мимо твоей башни – ворота заперты, двор пуст... а в Подгорный Мир ты свою шайку вести вроде не собирался. Ну, я встревожился.
Шенги вскользь подумал, что, должно быть, они тогда выручали похищенную Нитху.
– Этот... Вайсувеш, да?.. маячил у себя за забором. Я подошел, спросил: дескать, не стряслось ли какой беды у твоего соседа, почтенный? А он глаза свои круглые на меня вылупил, помолчал да и говорит: «Беда если еще не стряслась, так стрясется непременно. Но не жалкой дворцовой страже с этой бедой сладить!» Повернулся и пошел себе спокойненько в дом. Я вслед кричу: дескать, ты что же – стражу не уважаешь?! – Киджар даже привстал на подушках от наплыва чувств. – А он на крыльцо – и дверью хлопнул. Вот ты объясни: что он сказать хотел?
* * *
Могут ли быть дурные предчувствия у человека, которому только что лихо везло в «радугу» и у которого кошелек едва не лопается – да не от серебра, а от золота! А если еще вино легкой волной прошумит в голове, тут человек и вовсе уверится, что мир принадлежит именно ему! Что ему тогда уговоры хозяина игорного дома остаться до рассвета, не уходить в ночь? Ясно, хозяину лишь бы гостя задержать да побольше денег из него вытряхнуть. А Шенги желает спать в собственной постели! У него, если кому интересно, есть дом! А в доме – постель! Вот!.. Чего-о? Демон? Какой еще демон? Ах, с крыльями и когтями? А у Шенги тоже когти имеются – вот, не угодно ли взглянуть? Вязал он этих демонов в узелки наперехлест и навыворот, понятно?..