– Уговори летящую стрелу вернуться в колчан! – фыркнул Нургидан.
– Подожди-ка! Та красотка... она поет в «Пути по радуге», так? Но ведь ты знаешь, что это за место! Про него такое рассказывают...
– И я кое-что слышал, – кивнул Нургидан.
– Это что же выходит? Это куда ж мы с тобой отпустили заморскую принцессу – одну и на ночь глядя?
– Да уж, Рахсан-дэр спасибо скажет, – протянул Нургидан.
Мальчишки вновь переглянулись – на этот раз в полной растерянности.
21
– Зови своего дружка, да поживее!
– Ты... ранен?
– Шевелись! Дело срочное!
Женский силуэт метнулся в светлом проеме распахнутой двери и исчез. Урихо, опираясь на выломанный еще в лесу толстый сук, уселся на крыльцо и стал ждать.
Листва давно облетела с калины и бузины, голые ветви сиротливо зябли под вечерней легкой моросью. Из глубины дома доносились отголоски музыки, смех. На миг нестерпимо захотелось в тепло, к людям.
Урихо стиснул палку, настороженно озираясь. Ему нельзя было расслабляться. Он знал, что за ним идет враг, которого не обманешь и не собьешь со следа.
И не удивился, когда темная фигура возникла на гребне полуразрушенной стены, спрыгнула на землю и напролом сквозь кусты двинулась к крыльцу.
– В игорный дом подался? – весело спросил Шенги. – Захотелось погреметь костяшками? Не советую, сегодня не твой день удачи.
Урихо поднялся на ноги. Он был бледен, губы искусаны в кровь.
– Раньше надо было тебя кончать! – с темной ненавистью бросил он. – Летом, в лесу. А эти дурни твердили: «Опасно, Тагиарри догадается...»
– С тобой все ясно. А вот с твоими дурнями хотелось бы потолковать.
– Да? – оскалился Урихо. – А жареной луны тебе бы не хотелось?
– Все равно ведь их назовешь. Не мне, так Хранителю. Под пыткой.
– Под пыткой? Ну нет, на дыбу не пойду!
Урихо поднялся во весь рост, шагнул вперед, угрожающе вскинул над головой тяжелый сук. Но вдруг колени подломились, сук выпал из ослабевшей руки, и он лицом вниз рухнул к ногам врага.
Охотник нагнулся над Урихо, тронул шею там, где должна была биться жилка. Посмотрел на костяную рукоять ножа, торчащую из-под лопатки мертвеца. Перевел взгляд на стоявшего в стороне встревоженного Киджара.
– Что стряслось? – обеспокоенно спросил десятник. – Опять ты с этим пролазой не поладил? С чего он на тебя набросился?
– Он был ранен и безоружен, – негромко ответил Шенги. – Не надо было его убивать.
– Как – безоружен? – ахнул Киджар. – Я же сам видел... – Он вытянул голову, пригляделся. – Палка?! А мне показалось... У меня-то меча нет, в игорный дом с оружием не пускают. Только нож, с ним я не расстаюсь.