Единственный ее мало-мальски приличный наряд — костюм цвета морской волны, который она надевает на свадьбы и похороны, других развлечений на острове не бывает. Жюльетта забирает тусклые волосы в пучок, подкрашивает губы старой помадой — вид хоть куда. Жаль только, что руки у нее в таком ужасном состоянии, хотя, если за ними немного поухаживать, положение можно спасти. Она смотрится в зеркало, ища в нем воспоминание о Жюжю, теребит пальцами листок, исписанный наклонным почерком Жюжю, словами Жюжю. Словами, полными горечи после отказа, словами сожаления об упущенном шансе, словами прощания в Венеции. У меня будет тысяча других возможностей, я ведь так молода! Свадебное путешествие? Я буду великолепна в новых нарядах, мы приедем Восточным экспрессом. Мы возьмем номер с видом на Большой канал и будем засыпать в объятиях друг друга под пение гондольеров.
Я все еще жду его, моего свадебного путешествия! Я никогда не считала те пять дней, что мы с Луи провели в палатке под дождем, медовым месяцем. Да и были мы в Кибероне, а это почти что дома.
Идет дождь. Вот и хорошо — никто не увидит, что я вырядилась в праздничную одежду. Луи ничего не замечает. Он давно перестал на меня смотреть, не видит ничего и сегодня.
Без четверти три Жюльетта покидает свой дом. Она знает, что времени у нее вагон, и все-таки надеется, что, выйдя заранее, сократит эти пятнадцать минут до мгновения.
На улицах пусто. Да что это со мной, с чего мне бояться встреч с людьми? Я не делаю ничего плохого. Простой визит вежливости к старому знакомому.
Добравшись до улицы, где живет Пьер, Жюльетта замедляет шаг, только что на месте не топчется. На часах без пяти три, прийти заранее означало бы выдать свое нетерпение.
* * *
Я поклялась никогда не возвращаться в этот дом. Боже, сколько лет прошло… Никогда не говори «никогда». Смятый листок в кармане юбки напоминает об испытанном когда-то чувстве жгучего стыда. Возможно, я сумела бы забыть, не будь у меня этой мании все записывать, как будто моя жизнь способна хоть кого-нибудь заинтересовать. Кому они нужны, все эти свидетельства и признания? Уж точно не жалкой старухе, которой я стала. Что толку добавлять к заботам сожаления о прошлом.
* * *
Не знаю, хватит ли мне мужества описать только что пережитые события. Мой день рождения, «подпольно» отпразднованный у Леблонов, вышел более чем странным. Я ни разу у них не была, довольствуясь мечтами о большом богатом доме, обставленном фамильной мебелью и наполненном веселыми криками здоровых, красивых детей. Прошлым летом, идя вдоль садовой решетки, я стала случайной свидетельницей семейного обеда. Белая скатерть, столовое серебро, хрусталь. Мы-то всегда ели на клеенке, из выщербленных разномастных фаянсовых тарелок, и только по «великим праздникам» накрывали стол по всем правилам, изображая респектабельную и обеспеченную семью.