Она радуется, когда в магазине дают сосиски и когда вместо полутора выдают по два кило сахара. Меня это бесит.
Она радуется, когда к власти приходит новый лидер. А я не верю.
Она радуется, что стало можно читать всю правду про нас. Я не читаю.
Она радуется, когда знакомится с еще одним хорошим человеком. Я не знакомлюсь.
У нас — разные мироощущения. Разные ощущения мира. У нее со знаком «плюс», у меня — с «минусом».
Но почему-то время от времени у нас обеих случаются истерики. Наверное, от усталости. Ведь мы жь работаем. И ведем дом. И читаем. И даже пишем.
Как профилактику истерик мы используем выпадания. Иногда в кооперативное кафе, хозяин которого нас знает и любит. Там мы выпадаем часа на два. Больше не выдерживают наши честные кошельки и воспитанные соцобщепитом желудки.
Иногда на море. Часов на пять-шесть. Сегодня нас трое. С нами собака. Мы на пустом пляже. Большая роскошь для такого года. Но у подруги машина, места мы знаем и выпадать стараемся подальше от всех. Но и здесь ступала, и не раз, подлая нога предшественника. Следы в виде разнообразнейшего мусора.
Собака тоже купалась в дохлом море. Напилась воды. У нее открылся понос. Интересно, что обрадует мою подругу в этой ситуации?
— Хорошо, — одобряет она. — Желудок прочистится. У нее запоры бывают, ей полезно.
Уезжаем. Собака продолжает прочищать желудок в машине, поливая его содержимым чехлы и сиденья, пол и даже стекла.
Подруга красиво ведет машину. Ничего не замечает. Даже запахи. Меня сейчас вырвет. В отличие от собаки, которая делает, что ей хочется и когда захочется, не предупреждая, я прошу остановить машину.
Еле успеваю к кустам. В загаженную машину возвращаться трудно.
Впереди — город. Он уже виден. Вырастает, как мираж в изображении приверженца соцреализма. Дымы, краны, корпуса. Мощно, красиво. Не хочу. Назад, к дохлому морю, тоже.
Когда-то, совсем еще недавно, здесь, неподалеку, жил писатель А. Грин. Обыватели Старого Крыма считали его дурачком, а он их не видел. Интересно, что бы с ним стало, доживи он до наших дней? Как бы теперь назывались его сказочные города, чем бы занимались его романтические герои?
— О чем замечталась?
— О Грине.
— О, ты его тоже любишь?
— Разве я сказала? Если проблевавшись, подумаешь о ком-нибудь, — это что, любовь?
— Ну зачем так цинично? Тебе не идет. Ты ведь хорошая.
Вот и я у нее хорошая. Это ей хорошо. Она и в коровьих лепешках… Откуда только истерики?
Бессонница. Тридцатилетний бывший хиппи, а ныне водитель грузовика Андрюша влюбился. В меня. Полупартийную даму с пятнадцатилетним журналистским стажем. Я старше его на пять холодных зим.