— Для некоторых упражнений нам надо было разбиваться на пары.
— А, понятно.
Хилари передернула плечом.
— Она всегда выбирала меня. Ее зовут Натали. Как-то вечером мы выпили сто сорок семь коктейлей в «Паддингтоне».
— И она тебя обставила, или как?
— Конечно, она меня обставила. Ты же знаешь, у меня со всеми сначала так.
Тут она подхватила газету и углубилась в раздел недвижимости — верный знак того, что разговор окончен. Я заподозрила, что вот это и называется — объявить о своей гомосексуальности. Я, Виктория Шепуорт, женщина девяностых, впервые в жизни стала свидетельницей того, как человек объявил о своей гомосексуальности. Я зачем-то начала взбивать диванные подушки. Клянусь, в жизни подушек не взбивала. Это что, такая реакция?
— Конечно, я могу пообедать с Биллом, если там еще кто-нибудь будет, — немного помолчав, сказала Хилари. — Ну, понимаешь. Только не надо мне ничего организовывать.
— Ох…
— Но все-таки спасибо.
— Ладно… А Джоди знает?
— Разумеется.
И я почувствовала себя уязвленной.
— Ты что, думала, я как-то не так отреагирую?
— Нет. Но всему свое время, верно? Ты была занята, и я была занята. Это совсем не то, как если бы мы с Джоди и Диди от тебя что-то скрывали.
— Если не считать того, что вы и скрыли.
— Вик, что ты так бесишься?
И вот о чем Хилари думала, хотя и не говорила этого вслух: она ведь ждала, как я за нее обрадуюсь. И поскольку сказать нам больше было нечего — потому что я рта не решалась открыть из опасения ее обидеть, — мы сменили тему, отыскали в газете какой-то фильм и отправились в кино.
Знаете, как это бывает: некоторые фильмы запоминаешь только по тому, какое тогда было настроение или с кем ты его смотрела. Я сразу могла сказать, что сейчас именно такой случай. Мы покупали билеты, а я думала об одном: этот фильм я смотрю в тот день, когда Хилари сообщила мне, что она лесбиянка.
Весь сеанс я ловила себя на мыслях: имеет ли это теперь для Хилари хоть какое-нибудь значение? И не коробит ли ее обнаженное мужское тело, мелькающее на экране? И во что превратятся наши совместные походы в кино? Что, больше никаких картин с голыми мужчинами? Или она думает, этот фильм я выбрала специально — показать свое превосходство?
Но когда зажегся свет, она была все той же Хилари. Несомненно. Стонала из-за стоимости билетов, из-за того, какой же Роберт Карлайл все-таки коротышка и как она никогда не наедается попкорном.
Будь я хорошей подругой, я бы надеялась, что эта Натали, или как там ее зовут, окажется Единственной. Или, по крайней мере, Той Самой. Но что поделать — я никогда не была достаточно сознательной. Леон Мерсер, студент-радикал, вам бы это подтвердил. Я была девчонкой, которая запустила руку в Фонд рабочих-социалистов, чтобы купить себе шоколадку. А теперь я — женщина, лучшая подруга которой объявила о своей гомосексуальности, и я молюсь, чтобы все поскорее стало как прежде.