– Где ты взял ее?
– В местных бумагах.
– Что же произошло с этой девушкой? Какая-то шумная история?
– Да, она исчезла.
– Похищена или что-то еще?
– Никто не знает. Просто исчезла.
Адвокат испытующе поглядел на детектива и заметил:
– Стало быть, твоя сказка связана с этим исчезновением?
– Да.
– Рассказывай дальше.
– Я рассказываю так романтично и поэтично только потому, что всю ночь был на ногах.
– Я уже слышал об этом. Больше не напоминай. Рассказывай дальше свою сказку.
– Так вот, был там еще один путешествующий мужчина. Он торговал галантереей, и звали его Пит Брунольд.
– И был у него один глаз? – спросил Мейсон.
– Нет-нет, в то время у него было два глаза. Искусственный он приобрел позднее. Из-за этого я несколько снисходительно к нему отношусь.
– С чего ты начал?
– Я начал с родителей Сильвии Беркли. У них насчет дочери были свои планы. Они, понимаешь, из тех людей, кто держится так прямо, что даже чуть отклоняется назад. Коммивояжеры вообще в таких местностях не в почете, их считают мошенниками. Когда Брунольд принялся ухаживать за девушкой, родители, естественно, полезли на стену. В городишке был маленький кинотеатр. Ты знаешь, что в те времена даже радио не было. Кинокартины показывали только о галопирующих ковбоях. Городишко был недостаточно велик для старых мелодрам…
– Брось ты про городишко, – нетерпеливо сказал Мейсон. – Брунольд на ней женился?
– Не могу бросить, без этого сказки не получится. Нет, не женился, и я, брат мой, намерен придерживаться сказки.
Мейсон вздохнул и с трагикомическим выражением посмотрел на Деллу.
– Хорошо, продолжай свою лекцию.
– Ты же знаешь, как ведут себя чувствительные девушки. В городе считали, что она прямиком шествует в ад. Семья требовала, чтобы она дала Брунольду от ворот поворот. Девушка защищала Брунольда. Я полагаю, что тогда ей пришла мысль жить своей собственной жизнью. Знаешь, Перри, это было такое время, когда девушки начали ломать привычный уклад жизни.
Перри Мейсон зевнул.
– О черт, – сказал детектив, – ты своим зевком лишил меня романтики моей молодости как раз тогда, когда я почувствовал, что она не совсем исчезла.
– Это не романтика молодости, а старческие сантименты. Ради бога, ну подумай сам, у меня на руках дело об убийстве, мне нужны факты. Дай мне их, а после суда я буду слушать твои романтические истории.
– Вот черт, – повернулся Пол к Делле. – Когда шеф рассказывает какую-нибудь историю, он чувствует точь-в-точь то же самое, что и я. Он похож на свадебный пирог – снаружи твердая корка, а внутри все мягко и нежно.
– Зато твой рассказ пока что недопеченный, – заметил Мейсон. – Давай, Пол, переходи к делу.