— Вернись, Анадиль! Только не на льду! Чем кровать-то плоха? Иди сюда!
— На льду лучше. Потому мы и здесь. Холод оттягивает оргазм и усиливает наслаждение. — Она обольстительно извивалась. — Иди сюда, любимый!
— Это безумие!
Анадиль надулась и разочарованно взглянула на него.
— Мы, девушки Гарема, слыхали, что все принцы в Клетке — настоящие мужчины, готовые на все и нечувствительные ни к холоду, ни к голоду, ни к боли. Но вот такая маленькая девочка, как я, лежит на льду, а ты робеешь.
— Это безумие, — тупо повторил Орхан.
— Перестань, не будь таким занудой! На льду интереснее. К тому же я буду либо снизу, как твоя молитвенная подушка, либо сверху, как твое одеяло. Только не давай мне здесь мерзнуть одной. — Она протянула к нему руки в мольбе.
Орхан почувствовал внутри огонь, в котором таяла твердость духа. Он должен был ею овладеть. Он спустился на лед, и она, благодарно коснувшись пальцами его торса, обвилась вокруг него. Потом Анадиль потянулась к ветке цветущей сливы, или как там она это называла, взяла ее и ввела себе между ног. Хотя еще до того, как войти в Анадиль, Орхан думал, что вот-вот взорвется от желания, все происходило так, как она предсказывала; лед оттягивал оргазм, поскольку их тела не могли найти на его поверхности точку опоры и Анадиль то и дело выскальзывала из-под Орхана. Оба тела покрылись капельками воды. Пока Орхан продолжал свои движения внутри Анадиль, ему почудилось, будто он мельком увидел в ледовой глубине что-то темное и недвижимое. Большую рыбу или попросту воображаемую тень. Все это казалось Орхану своего рода странным бегом взапуски, — между жаром его вожделения и ледяным холодом их необычного ложа. Веселый, шаловливый нрав Анадиль не отражался больше на ее лице. Ее ноги сомкнулись на спине Орхана, и пока он толчками вонзался в нее, она кричала от безысходности. Орхан же, со своей стороны, столь отчаянно стремился достичь оргазма внутри этого странного существа, что уже готов был пожертвовать собой и позволить медленно посадить себя на кол — лишь бы добиться того, чего он желал в тот миг. Все остальное не имело значения. Наконец он кончил — горячим густым потоком.
— О, мой султан!
Обессиленные, они немного полежали в объятиях друг друга. Потом Анадиль беспокойно заерзала под Орханом:
— У меня уже попка замерзла. Ты можешь ее мне согреть.
И, выскользнув из-под него, она перевернулась на талом льду. Орхан провел руками по ее намокшим ягодицам и смахнул крошечные льдинки.
— Так мою попку не согреешь. Если хочешь, можешь меня отшлепать.
Он приподнялся на локтях и, разглядывая ее мягкую маленькую задницу, почувствовал, как в нем опять пробуждается желание. Но вдруг, не успел Орхан даже занести руку для первого шлепка, Анадиль резко вскрикнула. Потом она взглянула через плечо на Орхана. Лицо ее исказилось от ужаса, а зубы стучали так, что поначалу ее невозможно было понять. Наконец Орхан расслышал ее слова: