– Ну что ж, оформляйте! – разрешил Гуров. – Я смотрю, у вас и понятые уже на месте… А кто такой?
– Некто Ливанский Арнольд Борисович, – сообщил Феклистов.
– Не знаю такого, – добродушно произнес Гуров. – Но, видно, крупная птица. Пожалуй, лет пять он себе уже заработал, как думаешь, капитан?
– Больше, – в тон ему ответил Феклистов. – Лет шесть, полагаю.
Ливанский постепенно притих. Смысл разговора, кажется, начал доходить до него. Он заговорил, но теперь тон его опять сделался жалобным и искательным.
– Да вы что, мужики? – заныл он. – За что? Не мой это ствол.
– Опять хочешь сказать, что мы тебе подкинули? – ласково осведомился Феклистов.
– Да нет, я не это имел в виду, – поспешно ответил Ливанский. – Может, ребята пошутили…
– Интересные у тебя ребята, – сказал Гуров. – Ты нам про них потом подробнее расскажешь, ладно?
Ливанский окончательно примолк, поняв, что сморозил глупость. Тем временем Феклистов оформил протокол, взял подписи у понятых, изъял найденный в «бардачке» «парабеллум» и запечатал его в полиэтиленовый пакет.
– Семья у вас, Ливанский, есть? – спросил Гуров. – Кому сообщить о вашем задержании?
Ливанский угрюмо промолчал. Он по-прежнему лежал лицом на капоте и тоскливо таращился в пустоту. «Хороший костюм у него, – подумал Гуров. – Даже не помялся. А ведь как брыкался! Что молодой олень, хотя на вид ему все пятьдесят можно дать. Не бережет гражданин Ливанский свое здоровье, ведет неправильный образ жизни…»
Подошедший Старыгин вопросительно посмотрел на него. На его лице было написано неприкрытое торжество.
– В машину его! – скомандовал Гуров, улыбаясь.
– От баб, Рэмбо, все беды на свете и происходят! – назидательно произнес Колюня, выкладывая на стол карты. – Очко!..
Лицо Рэмбо вытянулось, а Колюня заразительно захохотал и сгреб к себе солидную кучку денег, лежавшую посреди стола.
– Вот тебе еще одно доказательство! – тут же завопил он. – Кому везет в любви – не везет в карты. Разделал я тебя как бог черепаху! И всегда так будет, потому что ты не о деле сейчас думаешь, а о бабах!
– Пошел ты! – презрительно сказал злой как черт Рэмбо и с раздражением опрокинул в рот стопку ледяной водки.
Колюня опять удовлетворенно засмеялся и тоже выпил – со вкусом, блаженно закатив глаза. Третий участник застолья, лысый, как бильярдный шар, Марафет в игре участия не принимал, а в перерывах между рюмками меланхолически чистил складным ножом ногти.
– Ты не прав, Колюня, – рассудительно заметил он. – Вы же в очко играете. При чем тут думай – не думай? Тут как фарт пойдет…
– Не скажи! Не скажи! – возбужденно пропел Колюня. – Любое дело ума требует. Это только трахаться без ума можно – там другой орган нужен… – он насмешливо посмотрел на Рэмбо.