Хмель мгновенно выскочил у Крячко из головы. Он быстро оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, спустился вниз и присел возле клумбы. Ему хватило несколько секунд, чтобы разыскать в цветах телефон. Он был выпачкан в земле, но работал.
Крячко неторопливо ушел в тень и, тревожно поглядывая на вход в здание, набрал номер Гурова. Он едва успел сообщить ему самое важное, как из дома пулей выскочила женщина. Она волокла за руку вопящую благим матом Дашутку. В ярко освещенном вестибюле метались какие-то тревожные тени. Водитель живо выскочил из «Мерседеса» и распахнул перед хозяйкой заднюю дверцу.
Воспользовавшись суматохой, Крячко с силой швырнул телефон в кусты и отвернулся. Он успел вовремя – на крыльце появился злой и смущенный Колюня, который, смешно балансируя на цыпочках, снес свое огромное тело по ступеням и бесцеремонно ухватил Крячко за рукав.
– Вот ты где! – заплетающимся голосом сказал он и настороженно посмотрел вслед отъезжающему «Мерседесу». – А я тебя… ик!.. везде ищу… Ты что – сбежать хочешь? Башку оторву, понял? Ты должен у меня на глазах… ик!..
Автомобиль завернул за деревья, и Колюня неожиданно сменил тему.
– Маленько оборзели мы с пацанами, – доверительно шепнул он Крячко. – Кто же знал, что она еще не уехала?.. Все Рэмбо, козел! Как напорется, так ему сразу надо свое карате показывать! С Марафетом сцепились – а мне разнимай! Теперь хозяин вставит… Он на это дело злой! Так что пошли-ка, инженер, баиньки – не будем нарываться.
Нарываться Крячко и самому не хотелось, хотя он придерживался мнения, что его роль в этом процессе была минимальной. Он покорно пошел за Колюней, страшно довольный, что удалось передать весточку Гурову.
На следующий день лихая троица резко поменяла стиль поведения. Все притихли и старались без крайней необходимости не покидать своих келий. Крячко подозревал, что молодцы получили от хозяина хорошую взбучку – пока по телефону.
Но, внеся коррективы в отношении формы, Колюня и компания не изменили сути. Пьянствовать они продолжали, но делали это тихо и в стороне от возможных соглядатаев. Всем стало хорошо, и только Крячко вынужден был терпеть муки ненавистного общения. Однако его здоровая и цельная натура справлялась с этим великолепно.
Вот и теперь, против воли втянутый в неинтересный ему спор с сексуальным уклоном, Крячко не растерялся. Он не сразу кинулся отвечать на вопрос Марафета, а сначала выпил рюмку водки, закусил селедочным хвостом и наконец сказал:
– Я на этот счет ничего конкретного сказать не могу. Мне, например, с женщинами всегда не везло. Потому и остался один как перст. Конечно, с одной стороны, удобно – никаких тебе лишних проблем, и сам себе хозяин. А с другой стороны, иногда задумываешься – и для чего жил, спрашивается? Ни детей, ни гнезда своего. Иной раз даже домой возвращаться не хочется – такая берет тоска.