– Ага, давай! – кивнул Крячко. – Я почему про оружие? Мне ведь потренироваться надо бы… Эта… игра – скоро она?
– Я думаю, через недельку, – равнодушно сказал Платон. – Только насчет потренироваться – не знаю… Ты, может, еще на курсы карате запишешься? Где ты видел тренированную дичь?
Крячко глупо хихикнул и не стал больше настаивать. В конце концов, он и без тренировки дичью никогда не будет. А Платон уже объяснял правила игры – резким, отрывистым тоном, как армейский инструктор, натаскивающий новобранцев.
– Игра начинается вечером, когда стемнеет. По нынешнему времени года это будет двадцать три часа. Суть в том, что каждые полчаса ты отзваниваешься по определенному телефонному номеру. Звонить можешь откуда угодно – кроме ментовки, разумеется, – пошутил он. – Называешь определенный пароль – тебе его сообщат в последний момент – и все, свободен. Можешь прятаться, можешь на карусели кататься – что хочешь делай. Одно условие – за пределы Москвы ни шагу. Договор расторгается незамедлительно и окончательно.
– Это я понимаю, – кивнул Крячко. – Я не понимаю… Вот так просто и звонить? Из автомата?
– Откуда угодно, – повторил Платон. – Скажешь несколько слов – и шуруй. В шесть утра перерыв. Можешь отоспаться где-нибудь. На карманные расходы тебе дадут. Неделю продержишься – считай, сорвал банк.
– Продержусь, – подумав, сказал Крячко.
Прошло три дня. Гурову было очень стыдно, но все это время он практически не появлялся дома. В редкие встречи с собственной женой он прятал глаза и нес всякий вздор в наивной попытке избежать объяснений. Однако Мария и не ждала от него никаких объяснений – она вела себя так, словно ничего ровным счетом не происходило и семейная жизнь всегда и везде была именно такой. Наверное, ее чуткая натура безошибочно угадала, что происходит нечто серьезное, но никаких вопросов Мария не задавала. Гуров был ей за это благодарен, но угрызения совести его не отпускали. Единственным утешением для него было то, что жена, судя по всему, поправлялась, несмотря на интенсивную работу в театре, – выглядела она, во всяком случае, гораздо лучше.
Но Гуров был вынужден помалкивать и хранить все в себе. В нарушение всяких правил он зачастую посвящал жену в служебные секреты, но теперь это был не тот случай. Мария слишком любила открытого и дурашливого Крячко, и правда о той ситуации, в которой он оказался, могла по-настоящему расстроить ее.
От Стаса больше не было никаких вестей, а усилия, которые прилагал Гуров и его помощники, пока не принесли результатов. Гораздо труднее, чем ожидал Гуров, оказалось заполучить информацию о деятельности «Сигнал-Банка» и конкретно о его главе Сомове. На основе собственного небольшого опыта Гуров полагал, что этот человек не слишком заботится о собственной репутации. Но это оказалось не совсем верно. То, что каким-то образом касалось финансов, камуфлировалось Сомовым особенно тщательно. Поработав в этом направлении, Гуров с удивлением узнал, что официально Сомов практически гол как сокол. За ним не числилось никакой недвижимости, за исключением квартиры в центре Москвы. Не удалось получить сведений и о его состоянии: имел ли Сомов личные капиталы и в каком банке он их хранил – осталось тайной за семью печатями. Правда, Гурову пока пришлось довольствоваться поверхностными сведениями, к сожалению, у него не имелось никаких прав ревизовать чьи-то банковские счета и допрашивать людей из окружения Сомова.