Ноги как бы сами собой сделали шаг в направлении одинокой фигуры у огня. Каспар привык доверять своим инстинктам. Больший риск оправдывается большим выигрышем. На цыпочках он приблизился к караульному и встал у того за спиной.
То ли освещение изменилось оттого, что Каспар загородил собой костер, то ли кочевника потревожил какой-то звук, то ли у него просто сработала интуиция, но он вдруг подскочил и обернулся. Каспар встретил его мощнейшим ударом в ухо. У кочевника задрожали колени, глаза разъехались в стороны, а бывший герцог закрепил успех еще одним ударом, теперь уже в челюсть. Кочевник стал заваливаться набок, и Каспар подхватил его, чтобы не устраивать лишнего шума.
Понимая, что его свобода измеряется секундами, он сорвал с бесчувственного тела головную повязку и меч и потянулся к сапогам, но, как ни жаль, размер ноги у караульного был явно меньше, чем нужно.
Он мысленно обругал солдата, который в ночь захвата цитадели отобрал его собственные сапоги. Босиком бежать невозможно. Бывший герцог всегда носил обувь и поэтому не мог похвастать грубой мозолистой кожей на ступнях ног, как у пеших путешественников, а почва в этих краях каменистая — это он успел заметить, как ни мало было у него времени на осмотр местности между своим появлением на равнине и нападением кочевников. На северо-востоке он, кажется, видел небольшое скопление деревьев, но вряд ли в них можно будет надежно спрятаться, а где еще здесь искать укрытие, Каспар не представлял. Итак, вырисовывался единственно возможный план: найти обувь и уйти как можно дальше, поднявшись вверх по нависающей над лагерем скалистой гряде, куда всадникам будет не добраться.
Каспар замер на секунду, прислушиваясь, а потом быстро, но предельно осторожно зашагал к самому большому шатру. С мечом на изготовку он отодвинул шкуру, закрывающую вход. Внутри кто-то храпел, вероятно, мужчина; из того же угла доносилось еще чье-то посапывание. Во мраке Каспар почти ничего не видел, поэтому он подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Через несколько секунд он смог разглядеть по левую сторону от входа третью фигуру, судя по размеру, ребенка.
Столь нужная ему пара сапог стояла у небольшого сундука, где, по всей видимости, хранились ценные вещи, принадлежащие вождю. С кошачьей грацией, неожиданной для такого крупного мужчины, Каспар скользнул к сундуку и присмотрелся: размер, кажется, подходящий. С сапогами в руке он вернулся к входу, но из шатра не вышел. Его раздирали противоречивые чувства. Он почти не сомневался, что его догонят и вновь возьмут в плен, а скорее всего — и убьют, если только он не придумает какой-нибудь уловки. Но какой? А пока он тут раздумывает, драгоценные секунды утекают, превращаясь из союзников во врагов.