– Ты что пришел, отроче? Терентия зови.
– Так вы сами-то не пойдете?
– Делать нам больно нечего – по болотинам шастать, – засмеялся козлобородый. Отсмеявшись, кивнул на парней: – Веди этих, пусть до зимы хоронятся… Ну а Терентий – пусть сам к нам поспешит – дело есть важное. – Козлобородый снова засмеялся и азартно потер руки.
Отрок кивнул.
– А вы, – козлобородый посмотрел на молодых парней в одинаковых сермягах, – вы двое – хватайте волокушу. Тащите… Да осторожнее, черти! Груз в трясину не сройте!
Груз… Обернулся Степанко, взглянул краем глаза. Так, любопытства ради.
Сундуки какие-то, оружие богатое, меха – рухлядишка мягкая… Нехилый товарец!
Приняв важный вид, отрок с парнями не разговаривал, лишь буркнул сурово, чтоб точно за ним шли, по сторонам никуда не шарились да ворон не считали. Узнав о козлобородом, Терентий засобирался… Исчез быстро. Объявился к утру лишь – руки потирал довольно – видно, хорошо все у лиходеев сих складывалось.
Ну, пес с ними, с лиходеями. Путник-то, тот, что с болота, – плох был. Так и не приходил в сознанье-то. Пот-то на лбу выступил… да и горячий… Переживал Степа – как бы лихоманка не началась…
Терентий кивнул сурово, опасения Степанкины выслушав. Махнул рукою:
– Ставь воду, отроче, да травы, да ступу тащи…
– Лихоманку изгонять будем, дядько?
– Что будем, то будем. Бражки хмельной изопьете с дороги, робяты?
– А есть?
– Как не быть… на бруснике… Ограй, тащи баклажку.
Пока Терентий выпивал и закусывал с гостями, Степанко с Ограем быстро притащили котел с водой, зажгли-раздули пламя. Молодые разбойники с любопытством смотрели на все приготовления…
Зайдя за очаг, Терентий накинул на плечи медвежью шкуру мехом наружу, надел на лицо носатую маску, взял в левую руку дубовый посох-жезл. Зыркнул на гостей из-под маски – те аж побледнели – уж слишком быстро Терентий из Явжениц обратился в грозного волхва Кодимира. Степанко тоже времени зря не тратил – скинув рубаху, растерся маслянистой травой, так что кожа стала скользкой, как у ужа, залоснилась, замаслилась. После того взял в руки бубен. Ударил тихонько заячьей лапой…
– На море на Окиане, на острове на Буяне… – торжественным речитативом произнес волхв Кодимир.
Тяжело дышал Олег Иваныч. И черт дернул спрямить путь через поляну. С виду – поляна как поляна – а на самом деле – трясина! Хорошо – выбрался. Вроде… Что это там, пред глазами?
Господи – икона! Тихвинская. Рядом с ней женщина, молилась истово. Обернулась…
Софья!
Затем исчезла боярыня – и вновь возникла… Сначала – в церкви Михаила на Прусской – неприступно-гордая… тогда казалось так… А затем… там, в море, на корабле – нагая, невозможно красивая, грешная… И волосы по голым плечам – водопадом…