– Как на Олегов день рожденья испекли мы каравай…
– Лель! Лада!
– Хэппи беф дэй ту ю!
– Лада! Лель!
– Пей до дна, пей до дна, пей до дна…
– Да пропадите вы пропадом! – громко закричал Олег Иваныч и очнулся.
Он лежал в каком-то грязном сарае, напоминавшем сельский клуб периода студенческих отработок в колхозе, только вместо портретов членов Политбюро ЦК на стенах висели козлиные черепа. Посреди убогого помещения ярко горел костер, обложенный камнями. Перед костром стоял какой-то мужик в медвежьей шкуре – нет, похоже, не прокурор Чемоданов – и что-то нараспев декламировал, помогая себе чем-то похожим на гигантский фаллоимитатор.
– Который час, мужики? – открыв глаза, поинтересовался Олег Иваныч…
– Никак, очнулся, паря?
Сильно слаб был Олег Иваныч, так что ни рукой, ни ногой. О судьбе своей – и к кому попал – догадался. К тому ж, чтоб ничего такого не учудил – а что, мужик видный, враз от лихоманки оправится, – сковал его Кодимир цепью длинной. Не отвяжешься от цепи той, не порвешь, не убежишь – попробуй-ка! Олег Иваныч пару ночей пытался звено какое расслабить – куда там! Только ногти все изломал да погнул припрятанный втихаря гвоздь.
В избе не все втроем – Кодимир-волхв, Ограй да Степанко были. И остальные разбойники сюда зачастили, к зимнему переходу готовились. Зимой-то на островке опасно оставаться было – ватаги охотничьи по всему Черному лесу шастали, славы дурной не боясь. Да и что сказать – места знатные, дичью изобильные. Разбойники и сами много чего запромыслили: небольшого кабанчика, зайцев да тетеревов-рябчиков. Это не считая цапель, да дроздов, да другой какой мелкой птицы. Во дворе, за капищем, по ночам мясо коптили – днем взгляда зоркого паслись. Олег Иваныч то сквозь оконце узкое видел – не хватало цепи на улицу, хоть и длинна была цепь-то. Длинна – не длинна, однако – только до двери да в сени, к уборной. Так и передвигался, звеня. Хитро цепь натянута – от левой ноги к правому запястью – не очень-то походишь, больше попрыгаешь. Что и делал Олег Иваныч, под любопытные разбойничьи взгляды. Не говорил с ним никто – Кодимир строго-настрого запретил, догадывался, что хитер пленник. Заговорит кому зубы – после поминай как звали. Потому – строго за тем следили. Ограй раз отрока разбойного, Степанку, так палкой по ноге треснул – аж побелел отрок. А и за то только, что, миску с едой подавая, что-то сказал Степанко. Неча! Сказано – не разговаривать, значит – не разговаривать. Вообще, хорошо было бы пленника в амбаре держать, да опасался того Терентий – ночи стояли холодные, враз околеть можно в амбаре-то. А чулана какого в избе не было – отгородили место в уголке дальнем, лавку поставили – там и жил Олег Иваныч, изредка в сени выходя. Двое разбойников денно и нощно за ним следили. Да и сам Терентий с Ограем присматривали.