– Ладно, так уж тому и быть! Оставайся, синеглазая, – с придыханием произнесла она. – Ночесь придешь ко мне в келью, исповедаться.
– Благодарствую, матушка, – в пояс поклонилась девица.
В трапезной монастырской пусто было – пост, на столе бадьица с водой ключевой стояла, три послушницы-молодицы, молитву сотворив, по очереди корцом из той бадьицы воду черпали – пили. Шептались, пересмеивались грешным делом.
– Скажете ль, где водицы напиться? – неслышно проскользнула в трапезную синеглазая девчонка – не монашенская, по одежке видать.
Послушницы вздрогнули, одна аж корец из рук выронила. Упал корец на пол, водой холодной ноги окатив.
– Тьфу ты, прости Господи! – ахнули. – Думали, матушка… А ты-то кто?
– Э… Феврония я… девица.
– Со Пскова?!
– Со Пскова, со Пскова.
Обрадовались послушницы, тут же девицу Февронию утащили в келью – от матушкиных глаз подальше. Спрашивали о том, что во Пскове делается, да не встречала ли случаем Феврония Федота-кузнеца, да Акулину-прачку, да Манефу-коренщицу. То родители послушниц были. Видно, скучали девчонки в монастыре-то, не привыкли еще.
В лесу близ монастыря вечеряли двое – окольчужены, оружны, ухватисты. Костра не жгли – паслись монастырских. Лепешку постную холодным кваском запивая, на монастырь посматривали в нетерпении. Рядом четверка лошадей к деревьям привязана. Хорошие лошади, быстрые, сильные, злые – немецкие. Солнце садилось уже…
– Может, зря, Олег Иваныч, рыцарей с собою не взяли?
– А какой тут от них прок? Внимание привлекать только… Лошадей дали – и ладно, дальше сами управимся. Не в силе ведь тут дело, Олександр, в хитрости!
Помолчали оба, квасу попили. Походили вокруг лошадей, руками помахали – погрелись. Дальше ждать принялись, на небо посматривая. Темнело быстро.
– А еще, говорят, девы, будто на речке Синей водяной объявился – старец страшной, бородища зелена, очи – с плошку!
– Спаси, Господи!
– Хватает тот водяной и пешего, и конного, и мужика и бабу, никому проходу не дает. Особливо девицам!
– Ой, Феврония, какие ты страсти рассказываешь…
– Погодите, еще о волкодлаке скажу.
– О ком?
– Об оборотне богопротивном, что человеков, аки кур, поедает!
– Господи помилуй нас, грешных. Хорошо, у нас пес в обители – Злоб – чистой волкодлак, чужого кого – враз порвет. Но доброй… Кормишь когда, так и ластится… А с виду – чисто волкодлак, спаси, Господи!
– Вот и боярыня молода, что в обитель вашу приехавши, того волкодлака пасется.
– Какая боярыня? Ах, та жена, что не так давно привезена… В келье рядом с матушкиной живет.
– Где-где живет?
– Да ты про волкодлака-то сказывай, Феврония, не томи!