Прибыли кто смог. Часть флота стихия раскидала, и в их отношении оставалось надеяться только на милость Аллаха – может, и живы… Менее всех пострадал «Тимбан» – основательность и надежность постройки проявили себя в лучшем виде. Хуже всего пришлось «Йылдырыму» – потеряв все мачты и половину весел, он еле тащился по морю, кренясь на левый бок.
Генрих Шафих-эфенди открыто посмеивался над Джафаром: надо же, первое плавание, и такое неудачное. Джафар был зеленее меди от злости. Даже на совете в каюте Селим-бея молча кривился, покусывая правый ус. Споров особых не было: корабли требовали ремонта. Поэтому и было решено возвращаться обратно. Тем более рыбаки принесли слухи о большом флоте венецианского дожа, рыскающем вдоль южного побережья Италии.
Селим-бей хмурился, глядя на разостланную перед ним карту. Вот Ионическое море, городок Реджо-ди-Калабрия – вот бы пограбить, да нельзя – венецианский флот рядом. Вот Пелопоннес. Превеза, Аргос, Морея. Морея… А ведь там никакого флота нет! И команды для разграбления какого-нибудь небольшого городка вполне хватит. Чего ж пустыми возвращаться?
– Морея! – Селим-бей стукнул кулаком по карте. – «Тимбан» идет в Морею.
– Один?
– Один. И не надолго. Впрочем, кто сможет, может пойти с нами. Кроме «Йылдырыма», разумеется!
Последние слова предводителя пиратов потонули в ехидном хохоте. Вспыхнув, луноликий красавец Джафар аль-Мулук покинул «Тимбан» с видом неудачника.
И никто не видел, как заблестели его глаза уже там, на «Йылдырыме». Как, ближе к вечеру, когда боеспособные остатки пиратской эскадры ушли к Морее, «Йылдырым» медленно повернул к рыбакам.
Грязная, пропахшая гнилой рыбой фелюка каппадокийца Есифа Геленди словно ждала галеру Джафара. И вот дождалась…
Ужом, болотной змеей скользнул в каюту Джафара юркий желтокожий каппадокиец. Выслушав указания, так же незаметно исчез, как и не было. На фелюке подняли косой парус. Медленно повернувшись, та поймала боковой ветер и с неожиданно приличной скоростью направилась к северо-западу.
Морея!
Олег Иваныч, не в силах сдержать волнение, ходил взад-вперед по широкой кормовой палубе.
Морея!
Он даже не обращал внимания на условные знаки Шафиха, которые рыжебородый авантюрист давно подавал ему, усевшись на ствол самой большой пушки. Именно в ее жерле немец хранил кувшин с добрым вином, пронесенный на галеру тайком от Селим-бея.
Морея… Западная Румелея. Турецкий пашалык во главе с Селейманом-пашой.
Где-то там тимар служилого османского человека, сипаха Кяшифа Инзыглы, того самого, что купил Гришаню на невольничьем рынке Стамбула.