В Колино лицо повеяло прохладой. Солдат обрадовался. Хороший признак.
«Пора!» – решил Лавочкин.
– Цуг-цурюк! – торжественно произнес он, невольно подражая Юберцаубереру.
Открыв глаза, Коля убедился: стена стала фиолетовой, как рожа Унехтэльфа. Значит, получилось. Парень глубоко вдохнул, словно собирался нырнуть, и сделал широкий шаг вперед. Ощущение такое, будто тело врезалось в студень.
На сокровища безумного старика упал фиолетовый отблеск, затем стена вновь стала синей. Рядового Лавочкина в комнате не было.
Глава 8.
Нелегкая доля великолепной четверки, или Павел Иванович Штирлиц
Прапорщик Дубовых прогулялся по селению, интервьюируя жителей насчет Шлюпфрига. Результаты были сугубо отрицательными. Воришка в Хандверкдорфе не появлялся.
Потолкавшись часа три на улицах и рынке, Палваныч прибрел на постоялый двор, снял на ночь комнату и заказал кружку эля.
В трапезной толклись работяги, пара купцов, в дальнем углу пировал заносчивый вельможа с четверкой слуг. Обстановочка сложилась немного суетная, зато уютная. Даже специальный подиум для артистов нашелся. Стройная, но абсолютно некрасивая на мордашку девица исполняла пошловатые песенки. В конце концов сознание Дубовых отключилось от незатейливых мелодий сильноголосой дамочки.
Палваныч принялся тихонько мурлыкать, постукивая по столу, за которым сидел, и вскоре сам сочинил композицию в стиле шансон. На более изощренные формы не было ни слуха, ни таланта. Да и, если честно, музыку он попросту своровал. Что греха таить, в жанре шансона это практически норма. Слова возникали легко, ведь на рифму автор не отвлекался. По сути, у него родилась этакая сопелка-пыхтелка а-ля Винни Пух и тут же забылась:
Полковое знамя стырили шпионы,
Часовых убрали, сгинули на танке.
Полк расформирован, многих расстреляли,
А шпионы в танке врезались в цистерну.
А в цистерне этой был бензин горючий,
Взрыв унес сто жизней, так как был в деревне.
Брат доярки Маши был столичным мэром
И, узнав о смерти Маши, застрелился.
Мэрская жена-то мужа так любила,
Что с большого горя проглотила яда.
Был у ней любовник в неком министерстве,
Он не снес потери – вышел из окошка.
От того министра, скажем по секрету,
Очень, блин, зависел оборонный комплекс.
Нет того министра – комплекс развалился.
Империалисты радуются, черти!
Умные шпионы, западные гады:
Знают, как ударить по моей России!
Досужий психолог враз бы определил, что на Палваныча радикально повлияла кража полковой реликвии («У, рядовой Лавочкин… растяпа!»). Но это было ясно и без психологической консультации.
Уже иссякала третья кружка, за окнами сгущались сумерки, а Коля все не появлялся. Прапорщик заволновался: парень мог напасть на след и погнаться за Шлюпфригом, пока он сидит и пьет прохладную бурду. Потом Дубовых подумал, что солдат способен запросто попасть в беду. Палваныча аж передернуло. Вновь потерять единственного в этом мире соплеменника, да еще и навсегда, он не хотел категорически.