Скачет сито
По полям-лям-лям…
А корыто
По лесам-ам-ам…
За лопатою метла-ла-ла…
Вдоль по улице пошла-ла-ла…
Дивное диво! Дивное диво —
Речь корыта:
«Ах ты, увы мне! Ах ты, увы мне!
Пелось это с исключительным пафосом, словно отступать корыту было некуда, позади Федора.
Простота Кирххофа была хуже воровства, поэтому люди его любили. Рамштайнт оказывал материальную поддержку и этому властителю дум.
Хельга не знала очень важной детали: Шлюпфриг, незадачливый похититель полкового знамени, не случайно устремился в Дриттенкенихрайх. Зверь бежал на ловца. Дело в том, что Рамштайнт имел маленькую слабость – страсть к коллекционированию магических артефактов. В его кладовой уже лежали Астральный Мегасвисток, Сакральная Скалка, Волшебная Фиговина и даже Колдовской Горшочек Со Смехом. Хозяин не знал, как пользоваться этими предметами. Исключение составлял лишь Горшочек. В минуты грусти верховный преступник заглядывал внутрь артефакта и невольно предавался безудержному лечебному хохоту.
Рамштайнт полагал, что собирание великих вещиц делает его кем-то большим, нежели главарем преступного мира. Он мечтал обо всех известных священных реликвиях, но особенно о последней известной – о штандарте легендарного Николаса Могучего.
– Воистину это великолепный предмет, коль скоро Николас стал героем буквально за пару дней! – говаривал криминальный король, взяв патетический тон. – Не верю, что столь незаурядный артефакт исчез вместе с хозяином. Такие вещи не пропадают, они обретают новую жизнь.
Знал бы Рамштайнт, что знамя шло к нему само…
Глава 11.
Ответственность за козла, или Узник замка Рамштайнта
Во время следующего коврового перелета Коля Лавочкин решил во что бы то ни стало сбежать от ненавистного прапорщика. Парень обнаружил в себе богатые залежи злорадства: глядя на зеленеющего от воздушной болезни Палваныча, солдат не мог сдержать удовлетворенной улыбки.
Хельга щадила Дубовых – вела ковер помедленнее и без виражей.
К вечеру погода изменилась. Небо затягивалось тучами. Земля потемнела: недавно был дождь. Прохлада и влажность не добавляли комфорта.
Лес закончился, начались бескрайние поля. Наконец появились полосатые пограничные столбы.
Прапорщик не выдержал:
– Давай вниз!
Стоило ковру лечь на землю, Палваныч рухнул коленями в грязь. Он тяжело дышал, держась за тугое пузо. Затем, решив попить, чтобы унять желудочные спазмы, потянулся к лужице. Чуть мутноватая вода собралась в отпечатке коровьего копыта.
– Пауль, не пей, козленочком станешь! – предостерегла Хельга.
– И ты издеваешься… – с упреком прохрипел прапорщик и втянул губами живительную влагу.