Немолодая женщина со вдовьим покрывалом снова налила в кубок пива из кувшина, и Альдона подошла к Торварду ярлу.
– Приветствую и тебя, Торвард сын Торбранда! – произнесла девушка, с еще большим любопытством заглядывая снизу вверх ему в лицо. Появление в доме сына Торбранда конунга и Хёрдис Колдуньи так потрясло ее, что она не могла скрыть своих чувств и даже отступила от принятых обычаем слов. – Никогда бы мы не поверили, что сын твоего отца и твоей матери будет гостем под нашим кровом, но раз уж так случилось, пусть это чудо принесет только радость и тебе, и нам! – вырвалось у нее, и веселое изумление, блестевшее в ее глазах, вызвало у Торварда широкую улыбку.
Он понимал ее: его и самого изумляло, что он здесь оказался!
– Не сомневаюсь, что так и будет, по крайней мере для меня! – весело ответил Торвард ярл. – Чтобы увидеть такую красавицу, стоило пройти и втрое больше!
– А нам казалось, что вы не очень-то спешили к нам сюда попасть! – уже не сдерживая смеха, поддразнила Альдона. – Мы были готовы к встрече еще вчера вечером.
– Да уж, мы порядочного дурака сваляли! – честно признал Торвард, считавший, что наилучшим выходом из глупого положения будет первым посмеяться над собой. – Целый день бродили под самыми воротами, а постучать так и не сумели! А скажи-ка: неужели тебе не было страшно видеть под самыми воротами огни чужого войска?
– Я не из боязливых! – с улыбкой ответила Альдона, и видно было, что она привыкла чувствовать себя защищенной. – Меня нелегко напугать… даже если к нам явится великан!
– Когда в доме живет сама Фрейя, за великанами дело не станет! – намекнул Торвард и улыбнулся.
При этом правый уголок его рта, тот, от которого тянулся шрам, дернулся вверх выше левого, и Альдоне вспомнились рассказы о Хёрдис Колдунье, которая улыбалась точно так же. Эта улыбка в сочетании с белым шрамом на смуглой коже и веселыми темными глазами, черные волосы и тяжелые золотые браслеты на обеих руках делали весь облик Торварда таким ярким, резким, неоднозначным, что Альдона не знала, как к нему относиться. Он и привлекал, и чуть-чуть пугал ее, как красивый и с виду мирный, но сильный и опасный зверь. От него веяло ощущением живой, горячей силы, словно кровь его прекрасно развитых мускулов кипела и требовала движения, размаха, – дружить с ним, как видно, весело, но иметь его своим врагом весьма печально!
В гриднице тем временем поднялась суета: всех лишних разгоняли, освобождая место у очагов для почетных гостей. Хозяин намекнул, что бонды могут взять факелы и спокойно ехать к собственным очагам, отныне безопасным, но послушался намека мало кто: всем хотелось подольше поглазеть на знатных гостей. Слэттов и фьяллей рассаживали за столами, хозяйские домочадцы тоже занимали свои места. Женский стол у задней стены пестрел яркими платьями и блестел золотыми украшениями. Ингилетта, розовая от смущения, разглядывала гостей – она никогда не видела так много чужих людей сразу – и лишь изредка бросала взгляд на Эгиля, будто удостоверяясь, что в мире все в порядке. Эльгерда, случайно в это время оказавшаяся вместе с мужем, Атли из Ступенчатой Горы, в гостях у дяди, шепталась с Бьёргдис, вдовой Гуннвальда Надоеды, одного из самых заслуженных хирдманов Вигмаровой дружины. Одна Торхильда держалась совершенно невозмутимо и вполголоса беседовала с Гьёрдис о двух своих маленьких детях – эту разумную молодую женщину ничто не могло отвлечь от главного в жизни, явись сюда хоть сам Один с героями древности.