Видимо, нарисованный Драгутином в воздухе знак произвел на Ангельду впечатление, хотя неприязни в ее глазах не убавилось.
– Ты вправе задавать вопросы, ведун. Я жду.
– Почему ты отказала в поддержке княжичу Сидрагу?
– Потому что его отец Драговит виновен в страшном преступлении пред богиней. За это она лишила удачи не только его самого, но и прямых потомков. Та же участь постигла Годлава и его сыновей.
– И что это за преступление?
– Жена их отца, княгиня Синильда, ведунья высокого ранга посвящения, пред ликом богини Макоши обвинила Драговита и Годлава в насилии над собой.
– Она представила свидетельниц?
– Да. Причем ее свидетельница была близкой по крови обвиняемым, а значит, и веры ей было втрое больше.
– Имя этой свидетельницы?
– Ты задаешь лишние вопросы, ведун, – холодно произнесла Ангельда. – Я вправе не называть имен.
– Но ведь на князьях проклятье не только Макоши, но и Велеса?
– Мы сотворили навий обряд, ведун, в присутствии бога и богини. Княгиня Синильда поставила свою жизнь против жизни князя Драговита. Исход дела тебе известен. Он умер на следующее утро, и его смерть стала подтверждением ее правоты.
– Но ведь князь Годлав был принесен в жертву богу Одину раньше, чем прозвучало это обвинение? – неожиданно вмешался в разговор Осташ. – И город Рерик был разрушен раньше?
– Ты меня удивляешь, боготур, – вскинула голову кудесница. – Для богов нет понятий вчера, сегодня и завтра, для них существует только вечность. Смерть Драговита подтвердила и виновность Годлава, а конунг Готрик и князь Свентислав были лишь орудием в руках Чернобога. Ты очень рискуешь, боготур, становясь на сторону княжича Сидрага, ибо в случае его поражения на Калиновом мосту тебе придется заплатить за свою ошибку жизнью и душой.
– А мне сказали, что ты, кудесница, против участия князя Трасика в суде бога Велеса, ибо он не был еще совершеннолетним, когда его мать творила черный обряд.
– Тебе сказали неправду, боготур. А потому – берегись.
Кудесница круто развернулась и вышла из комнаты, не попрощавшись с гостями. Боярин с боготуром переглянулись и поспешили покинуть негостеприимный кров. Поведение кудесницы было странным, но, пораскинув умом, Драгутин пришел к выводу, что Ангельда просто не могла вести себя иначе. Объявляя участника черного обряда князя Трасика несовершеннолетним, она тем самым ставила под сомнение его результаты. Те самые результаты, которые возвели на великий стол нынешнего ободритского князя и позволили снять обвинение в предательстве с лужицкого князя Свентислава. В сущности, кудеснице Ангельде все равно, Трасик ли убьет Сидрага, или Сидраг убьет Трасика. Ее вины нет в том, что Велесовы волхвы неправильно истолковали волю своего бога. Сама кудесница не отступила от заповеданной богами правды.